Спаситель Петрограда

— Ничего, — тяжело поднялась с кресла Таня. — Завтра все закончится.

Володя пристально посмотрел на нее, обнял, и увел в номер.

Он знал, что завтра ничего не закончится.

VI

…Гена внимательно разглядывал мавзолей. Не то, чтобы его так интересовала работа архитектора Щусева, просто он уже третий день находился в Москве и, чтобы как-то убить время, знакомился с достопримечательностями.

Например, все тридцатое апреля он убил на зоопарк и Третьяковскую галерею, а первое мая провел в компании членов компартии, шатаясь по центральным улицам и распевая забывшиеся уже песни своего пионерского детства. Взвейтесь, как говорится, кострами… Завершился праздник в гостях какого-то ветерана, который затащил к себе Гену, накормил, напоил до бесчувствия, показывал фотографии и приглашал заходить к нему даже просто так, не по партийным вопросам.

Второго он отмокал после первого и практически не покидал квартиру, но на жизнь в обиде не был, потому что, если посмотреть правде в глаза, жизнь все-таки продолжала улыбаться Гене. Улыбка, конечно, не сверкала зубами в количестве, кратном двум, четырем, восьми и шестнадцати, однако уголки губ были ласково приподняты вверх, а это, согласитесь, тоже греет душу.

А ведь еще двадцать девятого апреля, покинув квартиру Валерьянки, Гена был в полной уверенности, что счастья в жизни нет и быть не может. Он стоял под холодным утренним дождем, ежился и с тоской думал, что сейчас ему придется совершить последнюю в своей жизни ошибку — продать душу.

И ничего. Сделка прошла успешно, Гена получил такой кредит, что не смог бы его прогулять за всю свою жизнь, Авессалом посадил его на поезд и отправил в Москву.

— А оружие? — вспомнил Гена уже на вокзале.

— О боже, — воскликнул Авессалом. — Неужели я хоть раз не выполнил данных мною обязательств?

Гена пристыженно умолк, хотя подозрения не рассеялись, а даже наоборот — удесятерились. Впрочем, с такой суммой он мог бы нанять взвод отъявленных головорезов, вооружить их по последнему слову боевой техники и завоевать Европу и всю Южную Америку, так что вопрос вооружения сейчас так остро не стоял.

Прибыв в Москву, Гена, уже совсем успокоившись, хотел было пойти в какой-нибудь ресторан, дабы разогнать тоску, и даже добрался до «Будапешта», как вдруг понял, что у него нет денег. Гена тщательно обыскал себя в поисках хотя бы жеваной десятки, нашел только жетон на десять поездок в метро — и расстроился.

Подземка неожиданно вынесла его на станцию «Баррикадная», и уж как-то само собой вышло, что он выбрался из-под земли и направился к зоопарку.

Вообще-то он не собирался смотреть на животных, тем более что ни копейки у него не было, поэтому, потоптавшись с минуту у ворот зверинца, Гена на всякий случай еще раз обыскал карманы, ничего не нашел и побрел прочь, и вот тогда какой-то мальчик лет семи-восьми, вырвав свою руку из маминой, подбежал к Геннадию и сказал:

— Молодой человек, у вас что-то выпало из кармана.

— Авессалом, — прикрикнула на сына молодая и очень симпатичная мама. — Зачем ты пристаешь к человеку? Извините его, пожалуйста.

Гена, обомлев, проводил взглядом маму и мальчика Авессалома, посмотрел под ноги и узрел у мыска левого полуботинка билет.

Точно также, не потратив ни цента, Гена приобщился к великой русской культуре в Третьяковской галерее, правда, одолел он ее к самому закрытию, и вышел из дверей музея шатаясь из стороны в сторону: неокрепший организм столько прекрасного за один присест переварить не смог, и в себя Гена пришел только тогда, когда от переполнявших его чувств мочился на стену в какой-то подворотне.

Стало значительно легче.

Однако за этим противоправным действием Гену прихватил милицейский патруль. Милиционер в погонах старшего прапорщика мрачно попросил предъявить удостоверение личности.

Гена запаниковал, поскольку точно знал, что паспорт его остался у Валерьянки. Да и тот был старого образца. Он в отчаянии стал хлопать себя по карманам, отчего стал похож на уголовника, отплясывающего «цыганочку». Милиционеры плотоядно переглянулись.

И тут рука Гены скорей интуитивно, чем тактильно, ощутила, что во внутреннем кармане пиджака что-то есть. Надеясь, что это пачка долларов, и сейчас все проблемы разрешатся с помощью изобретателя громоотвода, изображенного на зеленоватой банкноте, Гена углубился в недра пиджака и вытащил на свет…

Правильно, свой паспорт.

В результате выяснилось, что, судя по вышеупомянутому документу, Гена неведомым образом оказался не только гражданином России, но еще и прописанным в самом центре Москвы.

Старший патруля откозырял, забыв почему-то о противоправном действии, и вскоре Гена был дома.

Сегодня Гена чуть ли не с самого раннего утра путешествовал по Красной площади, слушал куранты, глядел на развод, постоял у Лобного места, обошел пару раз вокруг Василия Блаженного, и снова встал у мавзолея в томительном ожидании.

Позади кто-то деликатно откашлялся.