Спаситель Петрограда

Царь оказался просто великаном. Он возвышался над подданными и гостями державы настолько, что, казалось, вот-вот упрется головой в потолок, и дело было не в короне. Разумеется, до потолка он не достал бы, даже встав на дыбы, но величие...

На дыбы?..

До Ивана вдруг дошло, что царь - наполовину лошадь. То есть конь. Как есть - древнегреческий кентавр... Сын Идеи Петровны. Дядя Возницкий.

Ваня едва не крикнул это вслух, но вовремя сдержался. Как же так - он, получается, работает на заводе, а в свободное время - в Зимнем дворце государственные документы подписывает?

Глупость какая-то. Он не царь. Хотя, с другой стороны, почему не царь? Вон с каким благоговением на него все смотрят. Да и сам Ваня также на него смотрел, пока не заметил, что государь - кентавр.

Только остальные почему-то этого не видят. Или не хотят видеть?

Дядя Возницкий меж тем прошел по залу и остановился рядом с троном. Он широко улыбался, и Ваня прекрасно видел прокуренные лошадиные зубы и пожелтевшие от табака усы.

Я буду таким же, подумал Ваня. Без страха и даже, наверное, с некоторым удовольствием. Потому что если кузнец и не был настоящим царем, то за ним была вся сила и мощь государства, частью которого он являлся. И он эту мощь чувствовал и поэтому был царем несмотря ни на что.

На какое-то время Ваня даже забыл о крокодиле.

- Черт побери, он его расколол! - Комарик не то восхищался, не то ужасался.

- Кто кого? - не понял Филарет Ильич.

- Ваш сын - Юру. Он его узнал. Да смотрите сами.

На одном из мониторов инженер увидел своего сына крупным планом. В его глазах читались одновременно и восторг, и недоверие, мальчик то и дело оглядывался по сторонам, ожидая чего-то.

- Какого Юру он узнал? Возницкого?

- Я с другими не знаком.

- А как Возницкий оказался на приеме?

- А вы что, не видите?

- Как я могу его увидеть, если даже не знаю его в лицо?

- Но ведь ваш сын смог.

Инженер задумался.

- Вы хотите сказать, что этот... хм... кентавр... стоит среди гостей, но привлекает меньше внимания, чем ваш подставной император?

- Отчего же? - пожал плечами ротмистр. - Ровно столько же внимания он и привлекает.

Васильчиков пробежался глазами по мониторам.

- А куда Ваня смотрит?

- Правильный вопрос, - кивнул Комарик. - Он смотрит сюда. - И палец его постучал по изображению императора.

Филарет Ильич выпятил нижнюю губу:

- Вы хотите сказать, что...

Ротмистр кивнул.

- Поразительно! - Инженер вытер лоб платком. - Я ни за что бы не догадался...

- И никто в зале не догадывается. Юран обладает такой энергетикой, что генералы честь отдают.

- Простите, но как же его до сих пор никто не замечал?

- А вы бы поверили своим глазам, если бы увидели гуляющего царя на Невском или же встретили его на рабочем месте, в кузнице? Вы видели царя, забегающего в продуктовую лавку за палкой колбасы и банкой паюсной икры?

- Вы утрируете.

- Ровно настолько, насколько утрирует сама жизнь. Впрочем, вашему сыну понадобилось меньше минуты, чтобы увидеть Юру таким, какой он есть.

Какое-то время мужчины молча наблюдали за происходящим в зале. Потом инженер спросил:

- Скажите, Виктор Павлович... Вы ждете сейчас чего-то плохого?

Комарик смерил Васильчикова взглядом:

- С чего вы взяли?

- Не знаю. Фамильное скорей всего предчувствие. Вы на пружину похожи. И допрос этот ваш...

Ротмистр пожевал немного губами, потом сказал:

- Юру сейчас должны убить.

- Убить?

- Да, убить. Как все эти годы убивали императорских двойников. Мы надеемся сегодня взять того, кто желает смерти царю.

- Ценой жизни еще одного двойника?

- Если понадобится - да, - процедил жандарм. - Хотя мы меньше всего хотим Юриной гибели. Я с ним за эти дни как-то так сроднился. Его захотят или отравить, или убить руками, но второе - менее возможно: посмотрите на его комплекцию. Он один целую банду у "Сайгона" раскидал.

- Я знаю, мне Шепчук рассказывал, - кисло улыбнулся Васильчиков.

- Вот мы и смотрим за всеми, кто с бокалом будет к нему подходить.

Инженер покачал головой: он, по всей видимости, не верил в подобную тактику.

Тем временем аудиенция перешла в стадию раздачи слонов и поощрительных грамот. Первыми были дети. Учащихся по очереди вызывал церемониймейстер, те выходили и получали из рук государя благодарственное письмо родителям и дорогие подарки, затем кланялись, говорили "спасибо" и убегали прочь. Отличилась только слушательница курсов при Смольном институте Мария Куваева, бочкообразная девица с разноцветными волосами. Она приняла подарок, потом посмотрела на императора и сказала:

- Ваше величество. Вы такой... прикольный. Мы вас очень любим.

А потом вслух и с выражением прочла "Люблю тебя, Петра творенье..." Государь долго смеялся и сказал, что он тоже в некотором роде "творенье Петра", имея в виду, очевидно, своего батюшку Петра Алексеевича. Тем слегка напряженная обстановка в зале разрядилась, и далее все пошло как по маслу: награждаемые не смущались и искренне высказывали свое уважение к государю, а царь довольно остроумно отвечал на эти признания, и все были друг другом довольны.