Спаситель Отечества (Другая Цусима)

Своим составом и окончательным обликом отправляющихся в поход кораблей 2-я Тихоокеанская эскадра во многом была обязана Комитету по усилению флота. На все работы по ее подготовке к плаванию, помимо средств, ассигнованных Минфином на эти цели Морскому министерству, Комитетом было потрачено около семи с половиной миллионов рублей. Еще примерно 530 тысяч рублей были розданы в качестве премий за срочность различным предприятиям — Александр Михайлович держал свое слово. Почти без «призовых» остался разве что Путиловский завод, никак не поспевавший со сдачей башен «Синопа» и «Двенадцати Апостолов» к контрактному сроку. Установить их на положенные места удалось лишь перед самым отправлением эскадры. Доводка же до полностью работоспособного состояния осуществлялась уже в пути, для чего на корабли сопровождения приняли целую когорту специалистов-«путиловцев», снабженных необходимым инструментом, запасными частями и материалами. Впрочем, справиться с этой задачей представителям завода удалось еще до того, как эскадра миновала Суэц. И на борт возвращающегося на Балтику «Океана» они переходили с чувством выполненного долга[55].

Удивительно, но единственной значимой потерей для эскадры Небогатова за все время ее странствования стала случившаяся спустя всего шесть дней после выхода из Либавы серьезная поломка механизмов на вспомогательном крейсере — «специальном воздухоплавательном разведчике» «Русь». Исправить ее в походных условиях не представлялось возможным, и корабль был отправлен обратно, вернувшись в порт уже 16 февраля[56]. Смешное в этой ситуации нашли разве что записные флотские острословы, разродившиеся такой вот частушкой:

Ой, что деется-творится,
Ох, ты, Господи, спаси!
По дороге за границу
Не ужились две «Руси»!

Намек в данном случае был на шедший с эскадрой буксир с тем же названием, что и у покинувшего ее вспомогательного крейсера.

Русское Морское министерство, резонно опасаясь возможных диверсий со стороны противника, приложило немало усилий для обеспечения надежной охраны пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры и противодействия японским разведывательным службам. На севере Европы в этих целях оперировал коллежский советник А. М. Гартинг, в районе черноморских проливов — полковник Отдельного корпуса жандармов В. В. Тржецяк, в Суэцком канале и Красном море — действительный статский советник П. В. Максимов, капитан 2-го ранга А. Ф. Шванк, надворный советник М. М. Геденштром и француз Морис Луар, в Индийском океане — коллежский асессор Х. П. Кристи и капитан 2-го ранга А. К. Полис. Немалую долю работы выполняли и местные чины российского МИДа. Именно стараниями всех этих людей и завербованных ими многочисленных агентов удалось не допустить каких-либо происшествий с русскими кораблями. Тем более что Небогатов, памятуя, как ранее отряд Лебедева едва не обстрелял в ночи английскую рыболовную флотилию в районе Доггер-банки, которую с «Камчатки» поначалу приняли за атакующие миноносцы, приказал проложить курс ближе к берегам Голландии для исключения самомалейшей возможности повторения подобного инцидента[57].

Со своей стороны, одни из наибольших опасений имелись у Небогатова по поводу прохода через Суэцкий канал. Но проведенные Максимовым и Шванком переговоры с его английскими и французскими властями позволили в этот раз избежать любых неприятных случайностей. Более того, администрация канала любезно исключила движение по каналу кораблей всех прочих стран на время прохода им русской эскадры и обеспечила его дополнительную охрану с воды и суши. Ни одного вопроса со стороны управляющих каналом британцев не прозвучало даже по поводу следующих в составе эскадры трех черноморских броненосцев. Причина подобной покладистости представителей Туманного Альбиона в этих землях выяснилась, увы, уже позднее…

С прохождением Суэцкого канала, хватило, однако, чисто технических вопросов. Строительная перегрузка, из-за которой осадка почти всех броненосцев эскадры в нормальном грузу превышала установленный в канале лимит в 26 футов, потребовала их основательной разгрузки. А разница в углублении носом и кормой — еще и перемещения либо опять же снятия отдельных грузов для обеспечения посадки на ровный киль. Броненосцы типа «Бородино», к примеру, смогли протиснуться сквозь фарватер канала лишь с минимумом угля (не свыше 150–200 тонн), переданными на транспорты шлюпками и частично выгруженным боезапасом.

Не обошлось здесь и без одной весьма занятной оказии. 23 марта Небогатов наблюдал с берега, куда он сошел для утрясания очередных технических вопросов с представителями администрации канала, за выгрузкой снарядов с «Бородино». И невольно обратил внимание на закрытые деревянными пробками отверстия для взрывателей — на кораблях в походе последние во избежание неприятностей хранились отдельно. В результате между командующим эскадрой и командиром броненосца П. И. Серебренниковым состоялся такой короткий диалог: