Спаситель и сын. Сезон 6

– Как обстоят дела с добрейшим господином Лафонтеном? – осведомился Козлик без излишней настойчивости. – У кого вы нашли еще варианты «Вороны и лисицы», как я вас просил?

Ученики не спешили отвечать, снова погрузившись в дрему. Увидев это, Козлик подскочил и принялся читать на верлане[8] басню про «равону», которой «гоб лапсал…»:

–

Ан ле ровона взгромоздясь
Тракатьпозав жу лыбо собралась…

– Из вас получился классный гопник, месье, – удостоили учителя похвалой ученицы, оценив его усилия.

В понедельник уроки у Козловского заканчивались в три часа, и он, не желая напрягать сверх меры ревнивого Донована, нигде не «болтался», а сразу отправился домой. По дороге он проверил, какие пришли сообщения на телефон, и замер посреди улицы, обнаружив эсэмэс от Фредерики: «Надо поговорить». Тут же телефон у него в руке завибрировал.

– Ты где?

– На улице. Может, дашь возможность дойти до дома?

Ему стало неприятно. Он давно уже вышел из возраста, когда каждое твое движение под контролем. Прежде чем опустить в карман телефон, Козловский стер послание Фредерики. Он подозревал, что Донован осматривает его карманы и, вполне возможно, роется в телефоне.

Два часа спустя из школы уходила Алиса. Она поспешно распрощалась с девочками, ей хотелось идти домой одной и по дороге размышлять. Размышлять было ее самым любимым занятием, и размышляла она главным образом о СЕБЕ. «Неужели я в самом деле эгоистка?» – задумалась Алиса по дороге.

Поль и Лазарь именно так и считали. Но Алиса благодаря урокам месье Козловского очень расширила свой словарный запас и теперь размышляла, эгоцентрична* она или нарциссична*. Она всматривалась в себя с пристрастием, въедалась, не пропуская ни единой мелочи. Нет, она не выискивала в себе достоинства, о которых никто не подозревает, она была к себе предельно безжалостна.

– Алиса, подожди! Алиса!

Она со вздохом обернулась. Этому-то что еще понадобилось? «Этот» был Полен, ее сосед по парте в классе и по столу в столовой. Она была с ним на спектакле в «Зените» по его приглашению, и два раза у него в гостях, дома никого не было, и он гладил ее по груди под свитером. Одним словом, они дружили. По крайней мере, так считал Полен.

– Почему ушла и не подождала?

– «К ноге, собачка»?

Полен усмехнулся. С Алисой, да, огребешь по полной.

– Придешь в субботу к нам в гости? Мамы опять не будет.

Алиса расшифровала послание. Полену хочется снова побывать под свитером.

– Будет только младший братишка. Он не приставучий.

Перевод: он не помешает мне тебя трогать.

Алиса разозлилась.

– В среду у меня как раз начнутся месячные.

– Да?

– Да! И у меня в эти дни плохое настроение.

– А когда хорошее? – поинтересовался Полен, которого на плаву поддерживало чувство юмора.

Они распрощались у аллеи Пуансо, и Алиса так и не сказала ни да, ни нет.

Алиса вошла на кухню, Поль и Лазарь одновременно подняли головы и сказали в один голос: «Закрывай дверь!»

Дело было в том, что, если кто-то из мальчишек выпускал своего хомячка из клетки, они закрывали Миу на веранде. Вообще-то кот до поры до времени жил в мире с хомячками и морскими свинками, но этим летом, во время каникул, Миу забылся и поднял лапу на Чудика, когда тот прогуливался по кухне. Бедный Чудик погиб. Говоря высоким слогом и словами доброго месье Лафонтена, «мышиному роду» был нанесен урон, и на садовом кладбище стало больше на одну могилу. Но «свято место пусто не бывает», и в доме опять было два хомячка и две морские свинки, все с теми же именами – Складушка, Домино, Чудик и Сержант. Спаситель попытался было возразить против замены, но его вразумили двумя афоризмами, автором которых был Габен: «В хомячках счастье» и «Жизнь без свинок – книжка без картинок!»

– Нам Габен написал! – закричал Поль, размахивая телефоном. Семейство коллективно общалось по ватсапу между собой, и мальчишки наперебой делились новостями:

– На медкомиссии ему сказали, что сердце у него как у богатыря, а зрение как у орла.

– Он подтянулся пятьдесят раз на турнике и отжался тоже пятьдесят… у него все болело…

– Но теперь уже не болит. Он выходил в шторм…

– А морской болезни не было.

Габен пошел добровольцем во Французский военный флот.

Алиса пренебрежительно повела плечом:

– Вы два спойлерщика. Теперь я даже читать не буду.

В любом случае она не собиралась читать то, что могли прочитать все. Ей хотелось, чтобы Габен написал о своих новостях ей лично. Алиса была индивидуалисткой. Да. Она нашла слово, которое искала. Она индивидуалистка.

* * *

На этой неделе все решили обзавестись этикетками. Утром во вторник Луиза печальным голосом объявила:

– У меня биполярка*. Вот что я поняла. Ты согласен?

– Мяу-у, – отозвался Спаситель в ожидании своего литра кофе, чтобы проснуться по-настоящему.

– Может быть, конечно, и не биполярка, – продолжала размышлять Луиза вслух, устраиваясь повыше на подушке. – Но у меня такие перепады в настроении…

– Думаешь, ты беременна? В этом дело? – тут же откликнулся Спаситель, мгновенно оторвав от подушки голову.

– У меня была задержка, да.