Спаситель и сын. Сезон 5

– У меня завтра нет математики, – ответил Поль, не отрывая глаз от Марио[12].

У Спасителя руки иногда чесались: так бы и надрал уши этому паршивцу, как когда-то драли ему самому в детстве!

За ужином болтали больше всего мальчишки, но Спасителю волей-неволей иногда приходилось выступать в роли психолога, руководящего групповой терапией: «Лазарь! Габен хочет что-то сказать…», «Поль! Ты не дал договорить сестре…»

– Так, значит, Алиса, ты хочешь написать петицию. По какому поводу?

– Вот по этому, – ответила она и передала через тарелку с супом бумагу, украшенную гербом Французской Республики.

Глаза Спасителя округлились, когда он прочитал пункт 1. И дальше изумление его все возрастало. «Пункт 4. Акты насилия – словесного, физического и психологического – будут сурово караться. Виновными будет заниматься полиция, определяя им меру наказания. Передав эти функции полиции, педагогический коллектив сможет сконцентрироваться исключительно на задачах образовательно-воспитательной работы».

– Где ты это взяла?!

– В школе. Учитель раздал, месье Козловский, – уточнила Алиса и покраснела, потому что вслух произнесла заветную фамилию.

Как могли не завертеться в голове Спасителя протесты: «Антиконституционно!», «Посягательство на права человека!», «Правила, уничтожающие свободу!», но он ограничился одним-единственным вопросом:

– И что ты об этом думаешь?

– Ну нет, конечно, – ответила Алиса.

– Нет, конечно – что?

– Кроссовки! Им собираются запретить носить кроссовки, а они против, – встрял Габен.

– И вовсе не кроссовки! – возмутилась Алиса, мгновенно раскусив намерение Габена над ней посмеяться. – Против того, чтобы за нами следили, и против всех этих полицейских штучек.

Алиса продолжала кипеть, а Спаситель, перевернув страницу, прочитал на обороте: «Пункт 6. Каждое учебное заведение должно выбрать себе девиз, каждый ученик обязан его знать и им руководствоваться. В качестве образца предлагаем: “Безопасность – это гармония”, “Контроль – это свобода!”»

Спаситель спрятал улыбку и вернул бумагу Алисе.

– Обсуди все со своим учителем, месье Козловским.

– Знавал я одного Козловского, – раздался глухой бас Жово.

Вмешательство в разговор старого легионера всегда производило одинаковое действие: все замолкали с ложками на весу.

– Я его отправил жрать корешки одуванчиков.

Для сидящих за столом не было тайной, что Жово в прошлом побывал и легионером, и наемником, и тайным агентом, и налетчиком, и заключенным.

– Хотя нет, тот был не Козловский, – поправился Жово. – Он был Ковальский. Полячок. Молодой парнишка.

Лицо старика сохраняло полное спокойствие.

– Кому йогурт? – спросил Спаситель, желая направить разговор в другое русло.

К несчастью, образные выражения Жово всегда привлекали особое внимания Лазаря.

– А что значит «отправил жрать корешки одванчиков»?» – полюбопытствовал он.

– Значит, закопал его в землю, желторотик. – Жово повернулся к Спасителю. – Йогурт? Мне! Натуральный, если не трудно.

Время от времени Спасителя посещала мысль, что он приютил у себя под крышей психопата. Но он ей не поддавался. Жово – это Жово. Состарившийся ребенок, который наделал немало глупостей.

– Парни, раздеваемся и в постель, – распорядился Спаситель в 21:15.

– Скажешь маме зайти ко мне? – попросил Поль. Взгляд у него был встревоженный.

Только он и Спаситель заметили, что Луиза запаздывает.

– Обязательно, – пообещал Спаситель. К хрупкому мальчугану он втайне чувствовал слабость.

21:40, а Луизы все еще нет. Спасителю пришлось провести с собой работу. На линии Париж – Орлеан поезда часто опаздывают. Но почему она не предупредила? Он позвонил и услышал автоответчик. Ладно, телефон разрядился, или Луиза сейчас в зоне недоступности. И, собственно, зачем он занимается подыскиванием всех этих объяснений?

– Поль, гаси свет, – сказал он, заглянув в спальню мальчишек.

– А мама…

– Мама прислала эсэмэску, поезд сильно задерживается.

Спаситель никогда не прибегал к обману, занимаясь с детьми психотерапией, но сейчас Полю соврал без зазрения совести.

– Зачем она ездит в Париж?