Спаситель

– Голубые, религиозно активные люди и женщины, по статистике, более законопослушны, чем гетеросексуальные мужчины от восемнадцати до шестидесяти. Но если ты женщина, лесбиянка да еще, как говорят, косовская албанка, шансы, что ты употребляешь наркоту, выше, чем у говорящей по-норвежски толстухи-рокерши с татуировкой на лбу. Так что если отдавать кому-то предпочтение – а нам иначе нельзя, – то первым делом мы допросим эту албанку. Несправедливо по отношению к законопослушным косовским албанцам? Конечно. Но мы работаем с вероятностями и при ограниченных ресурсах, а потому нам непозволительно отказываться от любой возможной информации. Если опыт покажет, что среди тех, кого мы взяли на таможне в Гардермуэне, непропорционально много инвалидов-колясочников, которые провозят наркоту в телесных отверстиях, то мы поднимем их из кресел, наденем резиновые перчатки и прощупаем каждого. Только в разговорах с прессой об этом умолчим.

– Любопытная философия, Холе. – Хаген огляделся по сторонам, проверяя реакцию остальных, но не смог ничего прочесть на замкнутых лицах. – Давайте вернемся к делу.

– О’кей, – сказал Харри. – Мы продолжим искать орудие убийства, но расширим радиус поисков до шести кварталов. Продолжим также опрос свидетелей и обойдем магазины, которые вчера вечером были закрыты. А пока у нас на руках нет ничего конкретного, не будем тратить время на просмотр видеозаписей с камер наблюдения. Ли и Ли, вы получили адрес и разрешение на обыск квартиры Роберта Карлсена. Гёрбиц-гате, верно?

Ли и Ли кивнули.

– Проверьте также его контору, может, там обнаружится что-нибудь полезное. Изымите всю корреспонденцию и жесткие диски, посмотрим, с кем он поддерживал связь. Я потолковал с Управлением уголовной полиции, они сегодня свяжутся с Интерполом, выяснят, не было ли аналогичных дел в Европе. Халворсен, поедешь со мной в штаб-квартиру Армии спасения. А с тобой, Беата, мне бы надо потолковать после совещания. За дело!

Шарканье стульев и ног.

– Минутку, господа!

Тишина. Все смотрели на Гуннара Хагена.

– Я вижу, кое-кто из вас является на работу в дырявых джинсах и в футболках, которые, как я полагаю, рекламируют футбольный клуб «Волерэнген». Возможно, мой предшественник это одобрял, но я – нет. Пресса будет следить за нами, как стоглазый Аргус. С завтрашнего дня я хочу видеть одежду без дыр и без рекламы чего бы то ни было. На нас смотрят люди, и мы должны выглядеть как серьезные, нейтральные служащие. Сотрудников в ранге инспектора и выше попрошу остаться.

Комната опустела, остались только Харри и Беата.

– Я намерен издать распоряжение, чтобы все инспекторы отдела со следующего понедельника имели при себе оружие, – сказал Хаген.

Харри и Беата недоверчиво уставились на него.

– Война ужесточается, – сказал Хаген, вздернув подбородок. – Нам необходимо осознать, что в будущем без оружия не обойтись. И руководство должно показывать пример. Оружие – это не чуждый элемент, а естественный рабочий инструмент вроде мобильного телефона или компьютера. Согласны?

– Ну, у меня нет разрешения на ношение оружия, – сказал Харри.

– Это что, шутка? – спросил Хаген.

– Осенью я пропустил стрельбы. Пришлось сдать пистолет.

– Я выдам вам разрешение, это в моей власти. Соответствующую бумагу найдете в почте и получите оружие. Увильнуть никому не удастся. За дело.

Хаген ушел.

– Совсем сбрендил, – сказал Харри. – На кой черт нам оружие?

– Что ж, придется теперь латать джинсы и покупать портупею? – обронила Беата, в ее глазах искрился смех.

– Хм. Я, вообще-то, хотел бы взглянуть на газетные фото с Эгерторг.

– Пожалуйста. – Она протянула ему желтую папку. – Можно спросить у тебя одну вещь, Харри?

– Конечно.

– Зачем ты так делаешь?

– Что делаю?

– Зачем ты защищал Магнуса Скарре? Ты же знаешь, он расист, и сам ты не веришь ни единому слову из того, что говорил про дискриминацию. Просто хотел позлить нового комиссара? Решил с первого дня вызвать к себе неприязнь?

Харри открыл папку.

– Попозже верну.

Он стоял у окна в гостинице «Рэдиссон-САС» на Хольбергс-гате, смотрел на белый закоченевший город в рассветных сумерках. Дома низкие, хлипкие, странно думать, что это столица одной из богатейших в мире стран. Королевский дворец – безликая желтая постройка, этакий компромисс между пиетистской демократией и безденежной монархией. Сквозь ветви голых деревьев виден большой балкон. Оттуда король обращается к своим подданным. Он вскинул на плечо воображаемую винтовку, зажмурил один глаз, прицелился. Балкон немедля раздвоился.

Во сне он видел Джорджи.