Спаситель

– Нет, вообще-то мы не собирались делать вскрытие. У нас и без того работы по горло, а здесь причина смерти вполне очевидна, ты же сам видишь. – Она кивнула на лицо, где вместо носа и верхней губы зияла большая черная дыра, обнажившая зубы и верхнюю челюсть.

– Прямо целый кратер, – сказал Харри. – Не больно похоже на МР-пять. Когда я получу заключение?

– Спроси у своего начальника. Он приказал переслать заключение ему.

– Хаген?

– Ага. Так что, если срочно нужно заключение, возьми у него копию.

Харри и Беата переглянулись.

– Послушайте, – судмедэксперт скривила губы, изображая, как понял Харри, улыбку, – по выходным у нас работает мало народу, и дел у меня выше крыши. Так что прошу меня извинить.

– Разумеется, – сказала Беата.

Судмедэксперт вместе с Беатой направилась к двери, но обе остановились, услышав голос Харри:

– Кто-нибудь из вас обратил внимание вот на это?

Обе обернулись. Харри стоял, склонясь над трупом.

– У него следы от инъекций. Вы сделали анализ крови на наркотики?

Судмедэксперт вздохнула:

– Он поступил сегодня утром, мы только успели положить его в холодильник.

– Когда сможете сделать анализ?

– Это важно? – спросила она и, заметив, что Харри медлит, добавила: – Хорошо бы, ты ответил честно, ведь если мы займемся этим в первую очередь, то все остальное, о чем вы просите, придется отложить. Перед Рождеством тут жуткая запарка.

– Ладно. Вероятно, парень кололся раз-другой. – Харри пожал плечами. – Но он мертв. И пожалуй, это не так уж важно. Часы вы с него сняли?

– Часы?

– Да. Когда он накануне пытался снять деньги в банкомате, на руке у него были «Сейко эс-кью пятьдесят».

– Не было у него часов.

– Хм. – Харри взглянул на собственное запястье. – Наверняка потерял.

– Я в реанимацию, – сказала Беата, когда они вышли на улицу.

– О’кей. Я возьму такси. Ты подтвердишь его личность?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну что мы на сто процентов уверены, что в морге именно Станкич.

– Конечно, это не обычная процедура. У трупа группа крови А, совпадающая с найденной в карманах Халворсена.

– Это самая обычная для Норвегии группа крови, Беата.

– Да, но они и профиль ДНК проверят. Ты сомневаешься?

Харри пожал плечами:

– Надо непременно сделать анализ ДНК. Когда?

– Самое раннее в среду. Идет?

– Три дня. Нет, слишком долго.

– Харри…

Харри поднял руки:

– Ладно-ладно. Ухожу. Ты поспи, хорошо?

– Честно говоря, тебе сон нужен больше, чем мне.

Харри положил руку ей на плечо. Хрупкое, худенькое под курткой.

– Он молодчина, Беата. И хочет быть здесь. О’кей?

Беата прикусила губу. Вроде бы хотела что-то сказать, но только быстро улыбнулась и кивнула.

В такси Харри достал мобильник, набрал номер мобильника Халворсена. Но, как и ожидал, ответа не последовало.

Тогда он набрал номер «Интернационаля». Когда портье ответил, попросил переключить звонок на Фреда, в бар. На Фреда? В какой бар?

– The other bar[51], – сказал Харри.

Когда в трубке послышался голос Фреда, Харри сказал:

– Это полицейский. Тот, что заходил вчера и спрашивал насчет Маленького Спасителя.

– Да?

– Мне нужно поговорить с ней.

– Она получила плохие известия. Прощай.

Минуту-другую Харри слушал гудки в трубке. Потом сунул телефон во внутренний карман и стал смотреть в окно на безлюдные улицы. Она, наверно, в соборе, зажгла новую свечу.

– Ресторан «Шрёдер», – сказал шофер и затормозил.

Харри сидел за своим обычным столиком, смотрел в недопитый стакан с пивом. Так называемый ресторан на самом деле представлял собой простенькую, обшарпанную пивную, хотя в атмосфере ее чувствовались горделивость и достоинство – возможно, из-за клиентуры, а возможно, из-за стильных картин, украшавших прокуренные стены. Или по той простой причине, что «Шрёдер» держался столько лет, видел, как множество ресторанчиков по соседству меняли вывески и владельцев, а сам жил себе и жил.

Перед закрытием, в воскресный вечер, посетителей было немного. Но как раз сейчас вошел новый, быстро огляделся, расстегивая пальто, под которым виднелся твидовый пиджак, и направился к столику Харри.

– Добрый вечер, друг мой, – сказал Столе Эуне. – Должно быть, это твой излюбленный уголок?

– Это не уголок, – ничуть не брюзгливо заметил Харри, – а закоулок. Углы снаружи. Их огибают, а не сидят в них.

– А как насчет «углового столика»?

– Это не стол в углу, а стол с углами. Как угловой диван.

Эуне довольно усмехнулся. Он любил такие разговоры. Подошла официантка, посмотрела на него с подозрением, когда он заказал чай.

– Значит, и стоять в углу нельзя, так? – сказал он, поправляя бабочку в черно-красный горошек.

Харри улыбнулся:

– Пытаешься что-то мне сообщить, господин психолог?

– Что ж, ты позвонил мне, чтобы я тебе кое-что рассказал.

– Сколько ты берешь в час, чтобы рассказать людям, что им сейчас стыдно?

– Послушай, Харри, пьянство делает тебя не только раздражительным, но и раздражающим. Я приехал не затем, чтобы лишать тебя самоуважения, уверенности в себе или пива. Но твоя проблема в том, что все это находится вот тут, в стакане.

– Ты, как всегда, прав. – Харри поднял стакан. – Поэтому надо по-быстрому его допить.

Эуне встал: