Спасибо деду за Победу!

За годы жизни я смирился с тем фактом, что прадед погиб в сорок первом. И вот я сам здесь. Неужели история не изменилась хоть на чуть-чуть? С дедом-то совсем по-другому получилось — я все-таки вышел к своим, не сидеть мне теперь голодной зимой в партизанском отряде. А остальные события? Идут по прежнему руслу или?.. До сего момента я над такими глобальными вещами не задумывался — просто пытался выжить, как мог, и спасти окружающих. Выжил… Спас… Что делать дальше? Попробовать выручить прадеда? Но как? Я полупарализован, следовательно принять личное участие в боях уже не смогу. Подкинуть предкам информацию из будущего? Помочь переиграть войну? Блин, если бы я знал, что говорить! Ни хрена ведь не знаю! Толку от меня в этом отношении — ноль!

— Хуршед, скажи мне еще вот что… Ты ведь сегодня в штабе корпуса был?

— Да.

— Обстановку знаешь?

— В общих чертах… — уклончиво ответил Альбиков.

— Да мне подробности и не нужны! Ответь только: в штабе знают, что окружили одиннадцатую танковую?

— Знают. Вот только сил на разгром у нас не хватит. Большая часть подвижных соединений фронта связана боем на других направлениях. Основная масса немецких танкистов сгруппировалась под Острогом. Из самого города их выбили, но сил у них предостаточно — там только танков около сотни. Их, конечно, непрерывно бомбят[79]. Задействованы три авиадивизии. Работу одной из эскадрилий ты вчера видел… Но… Хоть наши летуны и выбивают потихоньку вражескую технику и личный состав, все равно — их еще очень много остается. И ничего с этим мы не поделаем.

— Так отрезать им пути подвоза горючего и боеприпасов! — с воодушевлением предложил я. — Когда баки опустеют и нечем будет стрелять — сами сдадутся!

— Боюсь, что они до такого состояния тянуть не станут! — покачал головой Хуршед. — Как только возникнет реальная угроза полного разгрома — пойдут на прорыв. А непрерывной линии фронта у нас на этом направлении нет. Войска удерживают основные дороги. Немцы, кстати, их «панцерштрассе» называют… Это мне тот абверовец на допросе сказал…

— Раскололи? Важная птица?

— Да уж… Чин хоть и небольшой, да должность высокая… Раскололи, конечно. У нас даже немой заговорит. Его еще днем в Киев отправили, а оттуда сразу в Москву переправят. Можешь сверлить дырочку — на тебя представление написали. И не только за немца, а по совокупности, так сказать… Я предлагал «Знамя», но руководство решило ограничиться «Звездочкой». Так что — поздравляю!

— Служу трудовому народу!

— Вот и правильно! Служи дальше! — хмыкнул сержант. — Так, возвращаясь к перспективам полностью вырезать, как ты мечтаешь, всю окруженную танковую дивизию немцев… Думаю, что не выйдет — они в любой момент могут деру дать. А сплошного фронта, как я уже говорил, у нас нет. Да если бы и был — хрен их удержишь. Сейчас они выжидают — надеются на деблокаду извне. Над этим, кстати, еще одна танковая дивизия трудится — шестнадцатая. Наступает с северо-запада. А одиннадцатая стоит на месте — жаль, видать, отдавать захапанную территорию. Вот такая на данный час обстановка.

— Так немцев остановили или нет?

— На юго-западном фронте остановили. Сейчас время работает на нас — из глубины подтягиваются армии второго эшелона.

— А в Белоруссии?

— В Белоруссии пока плохо… Подробностей не знаю, но немцы там прут со страшной силой.

— Да, невесело… Это же как фронт прогнется, если здесь немцев остановили, а севернее они прорвутся?

— Ничего, наверху люди сидят поумнее нас с тобой — что-нибудь придумают… — неуверенно сказал Альбиков.

— Будем надеяться…

Помолчали несколько секунд, и тут я вспомнил о подарке разведчиков.

— Хуршед, глянь, пожалуйста, что в том мешке! Вон там, в углу!

Альбиков достал мешок, развязал горловину и стал выкладывать прямо на кровать: две буханки хлеба, большой круг колбасы, завернутый в оберточную бумагу двухкилограммовый кусок сала, две пачки папирос «Казбек», две пачки махорки, бутылку водки с сургучной пробкой, бутылку вина, две бутылки ситро и кулек конфет.

— Да, постарались ребята, — хмыкнул Хуршед, разглядывая сокровище. — Даже водку положили! Ты, может, покушать хочешь?

— Нет, Хуршед, к сожалению, никакого аппетита нет. Вот если только… кусок колбаски отломи и хлебушка! Не могу удержаться — так завлекательно пахнет! Ты, кстати, не стесняйся — возьми, что хочешь. Мне все равно столько не съесть.

— Спасибо, Игорь, но я, пожалуй, откажусь! — отрезая хлеб и колбасу складным ножом, вежливо сказал Альбиков.

Сделав корявый бутерброд, он передал его мне, и, пока я ел, смотрел в окно, чтобы не смущать. Одолеть бутер оказалось делом сложным — меня снова бросило в жар, на лбу выступила испарина. Поэтому я с благодарностью принял от Хуршеда бутылку ситро. Напиток оказался теплым, приторно-сладким, но помог «восстановить кислотно-щелочной баланс» — после нескольких глотков мне полегчало.

— Ладно, пойду я! — решительно сказал сержант, вставая с табуретки и собирая в мешок продукты. — Засиделся, а тебе отдыхать надо! Хотел тебя новостями порадовать…

— Порадовал, спасибо! — Я попытался протянуть руку и со второй попытки мне это удалось.