Спаси меня

«Киндер», хлеб с колбасой, мячик – нехитрые детские желания не составляло труда исполнять.

До этого момента не составляло.

Родительскую квартиру пришлось продать. На эти деньги мы лечили маму Надю. Колледж Юлька так и не закончила. Я – да, но и во время учебы, и после её окончания помогала подруге в кафе. Юлька даже зарплату мне платила, которая сразу шла в наш общий семейный бюджет. Всё, что зарабатывалось, возвращалось в бизнес. Даже без должного образования, Юлька обладала достаточной деловой хваткой, и дела наши шли довольно неплохо. На «киндей» и «мясик» хватало. Но и только.

Теперь не будет и этого.

Коленям больно, потому что перина давно слежалась, но я упорно веду пальцем по ковру от края до края, вверх и вниз, не обращая внимания на то, как то и дело расплывается перед глазами чёрная линия окантовки.

У меня нет желания. То есть, оно есть, но выразить словами, сформулировать его не получается.

– Помоги. Защити и сбереги. Направь. Дальше мы сами.

Безадресная молитва вплетается в рисунок узора, нанизывается на него, запечатывается. Сама не знаю, к кому обращаюсь, не научена делать это правильно, потому что всегда рассчитывала только на свои силы и довольствовалась тем, что есть. Может, это и хорошо, потому что в какой-то момент мой палец замирает, не дойдя до края каких-то пару завитков.

Мне есть кого просить о помощи. Только вот хватит ли смелости постучаться в ту дверь.

Глава 4

Один из летних месяцев мы с Юлькой традиционно проводим в «Парусе».

В округе много детских лагерей, но этот – самый престижный. Нас отправляют туда каждый год, как и всех школьников, чьи отцы погибли в той страшной аварии. Наше пребывание оплачивается из городского бюджета, тогда как родители остальных платят за путёвку полную стоимость. Почему-то именно этот факт отражается на нас не лучшим образом: с молчаливого согласия администрации, таких как мы, в лучшем случае,  стараются не замечать, а в худшем – чураются, как чумных.

Я никогда не бывала за границей ни тогда ни после, но по картинкам из Интернета знаю, что «Парус» похож на дорогой курорт. Двухэтажные домики в сосновом лесу, уютные и комфортабельные; красивая столовая-ресторан, где еду подают официанты; спортивные площадки с искусственным покрытием, теннисный корт, картинг, бассейн с вышкой. Бывший пионерский лагерь перестроили специально для отдыха детей высокого начальства, и контингент туда ездит соответствующий.

По выходным дорожки возле корпусов заполняются дорогими автомобилями, а нарядные женщины и мужчины в костюмах расхаживают по ним как по улицам дорогих курортов: возможность отправить ребёнка в «Парус» – признак состоятельности, как и брильянты на шеях их мам. Мы с Юлькой наблюдаем за ними из своей комнаты, потому что нас никто не навещает, а болтаться просто так по лагерю в такой день не хочется: брильянтами, модной одеждой и навороченными гаджетами друг перед другом хвастаю не только родители.

В тот год за два дня до начала августовской смены Юлька неожиданно сваливается с приступом аппендицита, и её по «скорой» увозят в больницу. В «Парус» я еду одна и без желания, потому что прекрасно понимаю, что следующие двадцать четыре дня проведу в одиночестве.

Так и случается.

Развлекать себя приходится самой: меня не приглашают ни в спортивные команды, ни в помощь при подготовке к конкурсу «Мисс «Парус», не привлекают к изготовлению костюмов на традиционный День Нептуна. Мы с Юлькой любим этот праздник больше остальных, потому что в день его проведения есть возможность разукрасить лицо до неузнаваемости, переодеться в тряпьё Кикиморы и беспрепятственно принимать участие во всех увеселениях.

Но в это раз я одна и мне не до веселья.

Я иду к озеру, на которое в обычный день хода нет. Вернее, есть, но только под присмотром взрослых. День Нептуна тот же День Самоуправления, но никогда и никому не приходит в голову делать что-то запретное. Если только искупаться без разрешения, но зачем это делать, если рядом есть комфортабельный бассейн.

Озеро не очень глубокое, с песчаным дном и ровным берегом, без камней и поваленных деревьев. Оно большое и имеет форму расправленного паруса – отсюда и название лагеря. Берег обустроен: стоянки, костища, навесы, пляжи, ровные дорожки. Сюда приезжают на пикники из города целыми семьями и живут по нескольку дней.

Наш пляж называется «Детским», и по заведённой традиции никто на нём не останавливается. Но сегодня я вижу здесь четыре машины: большие, чёрные, вспахавшие своими мощными колёсами половину пляжа. Так случается, что я знаю, кому они принадлежат.

Явление Тимура Яворского в моей жизни сродни божественному откровению.

Первое сентября. Мы с Юлькой переходим в четвёртый класс и в первом ряду своих одноклассников стоим на праздничной линейке.