Спаси и сохрани

Земля качнулась под ним. Рассыпалась на сотни разноцветных стекляшек разбитого калейдоскопа. Андрей с трудом понимал, где он и зачем он здесь? Не помнил, как очутился на берегу Волги. Он видел себя со стороны. Высокий худой молодой человек, который в странном неистовстве хлестал огромным стеблем вырванного растения широкий ствол старой липы. Он запрокинул голову в небо и громко, по-звериному завыл: «Нет! Зачем ты так?! Алеся…»

Андрей ощутил сильную усталость. Не мог двигаться, чувствовать, жить. Его била мелкая дрожь. Кое-как он добрался до крутого обрыва. Неловко сел. Неожиданно для себя оглянулся вокруг. Над широким полотном Волги, не сгорая, тихо полыхал закат. Природа словно замерла. Звенящая тишина повисла над речной гладью. Казалось, что огромный мир с голубой выси растворялся, терялся в огне уходящего солнца. Блики от него суматошно прыгали по речной глади. Воздух был напоён холодной свежестью. Неподвижный воздух отовсюду…

Он не знал, сколько пролежал на спине на берегу большой реки. Начал подниматься сильный ветер. Тишину сменил мерный шум речных волн. В небе высоко парила одинокая чайка, разрезая воздух резким неприятным криком. На мгновение Андрей забылся, прислушиваясь к многоголосию летнего вечера. Увлечённый эпической картиной, он почувствовал какое-то неведомое до сих пор чувство сопричастности с этим бескрайним вечным небом. Стихия. Первооснова. Чистый лист.

Облака стремительно мчались куда-то в неизвестность. «Моя жизнь, летящая под откос…. Проходящая мимо меня… Без смысла… Без цели…», – Андрей застонал.

Иногда всё, что видишь, ты опережаешь своими мыслями. Значение виденного будто постоянно позади, и ты никак не можешь подтянуться к осознанию истинной сути своей личности… За один день мир может измениться до неузнаваемости. Андрею казалось, что он впервые видит глубину света, оттенки неба и гладь реки. С багряным закатом что-то умирало в нём, и он не знал, найдёт ли силы подняться на ноги вновь.

Смеркалось. Становилось темно и холодно. Андрей вдруг подумал, что выход только один – прыгнуть с высокого железнодорожного моста. В неизвестность, в самую глубину потемневшей Волги. Но образ родителей, с трудом перенёсших смерть своего первенца, встал пред ним: «Второго такого удара они не перенесут!» Андрей в исступлении брёл по волжскому берегу, вверх по течению реки. Он хотел по привычке убежать от себя, от своих мрачных мыслей, от этого холодного высокого моста. Но не мог…

По высокой высохшей августовской траве к пристани Толгского монастыря прямо навстречу парню медленно шла старушка в тонком кисейном платке. Увидев её, Андрей вскользь поздоровался и отвёл глаза в сторону.

– Здравствуй, сынок, – она остановилась, вцепившись взглядом в высокую фигуру парня.

– Вижу, плохо тебе, сынок. Тяжко… Ну ничего-ничего. Всё пройдёт вскоре. Ты не отчаивайся. Верь. Молитва поможет тебе.

Старуха, что-то пробормотав ещё, быстро засеменила к пристани. Андрей проводил её взглядом. «Молитва поможет тебе», – эхом повторило сердце. – «Поможет тебе…»

Он подошёл к массивным воротам, увенчанным двумя башнями. Свято-Введенский Толгский женский монастырь. Андрей вспомнил, как часто ходил мальчишкой с отцом в обитель. Он стоял, прислонившись спиной к старинным дверям крепостных стен толщиной в несколько метров. Вон там, чуть поодаль, пять светлых, летящих главок собора и трёхъярусная колокольня. Часовня-киот Толгской Божией Матери.

Разум не слушал его сердце. «Как это мне может помочь? Я и молиться-то не умею…». Молитва тебе поможет… Всё пройдёт вскоре… Андрей медленно шёл вдоль высоких стен монастыря. Вновь прижался к холодному белому камню: «Эти стены, наверно, много слышали молитв…». Внезапно раздался колокольный звон. Что-то бухнуло в сердце, сорвалось и понеслось. Андрей упал на колени, слёзы ручьём потекли по впавшим щекам: «Господи…» Парень уже не принадлежал себе. Припав к массивным дверям обители, словно к чудотворному иконостасу, он молился так неистово, что казалось, он прожил в этих монастырских стенах всю свою сознательную жизнь. Его слова неловко складывались в простую нехитрую просьбу: «Господи, если Ты есть, помоги мне! Помоги мне выбраться из этой пропасти. Верни мне Алесю. Я готов на любые тягости и лишения. Я прошу Тебя, помоги!»

Он не помнил, как долго стоял на коленях. Очнулся от громкого рокота приближающегося мотоцикла. Андрей поднялся на ноги, стыдливо отёр слёзы рукавом и шатающейся походкой побрёл в сторону дороги. До рассвета было ещё слишком долго…

* * *

В родительской квартире вкусно пахло материнской стряпнёй. Отец обрадовался сыну:

– Поешь с нами, сынок? – спросил он.

Андрей отказался:

– Пап, нам надо поговорить…

Отец, уже привыкший к плохим новостям, помрачнел:

– Что опять случилось?

– Пап, я – наркоман. Уже третий год… – неожиданно для себя и отца выпалил парень.

Отец побледнел, стало трудно дышать. Он присел на край кровати.

– И что? Героин? – кто-то схватил его сердце, жестоко сжав, не отпускал.

– Да, – кратким выстрелом ответил сын.