Спасенный любовью

Не успела она вымолвить и слова, как его твердые, жесткие губы вновь прижались к ее губам. Неужели Кейн нарочно поступает с ней так, чтобы дать ей почувствовать, насколько он в своей жизни был обделен всем добрым и чистым? Очевидно, он хочет, чтобы она почувствовала себя такой же обделенной, каким чувствовал он себя, и такой же напуганной жизнью, каким когда-то ощущал себя.

Эбби приходилось безропотно терпеть. Она попыталась вырваться, но руки Кейна, подобно оковам, опять сомкнулись у нее на спине. Он захватил в свой огромный кулак ее волосы, затем обвил ими свою руку.

Его губы буквально пожирали ее рот с безжалостной жестокостью. Пальцы Эбби судорожно вцепились в его рубашку, не отпуская ее. Как бы то ни было, все происходящее еще больше возбуждало ее. Под его неистовыми поцелуями губы Эбби распухли и на них выступила кровь. Но Эбби была полна решимости не выдать ни своей слабости, ни охватившего ее страха.

Всеми силами она пыталась подавить рвущийся наружу крик.

Но это попытки были тщетными.

Сколь слабым и сдавленным ни был изданный ею звук, Кейн услышал его… и застыл. Он буквально оцепенел; все его тело, казалось, налилось железом, а руки напряглись так, что Эбби испугалась, как бы Кейн не раздавил ее.

В течение нескольких мгновений ни один из них не пошевельнулся. Наконец грудь Кейна, вздыбившаяся от задержанного дыхания, опустилась.

Натиск его губ немного ослабел. Эбби тоже удалось перевести дыхание. И хотя Кейн продолжал крепко удерживать ее в своих объятиях, она почувствовала, что его неистовый гнев прошел.

Теперь поцелуй Кейна был несказанно приятным, почти извиняющимся, успокаивающим нежную плоть ее истерзанных губ. Эбби ничего не могла с собой поделать. Ее губы вновь раскрылись, подобно распускающейся розе. Пальцы Кейна, лежавшие у нее на затылке, напряглись. На этот раз застонал Кейн, этот звук, казалось, вырвался из самой глубины его души.

Эбби опять задрожала, но на этот раз не от страха, не от отвращения, а… от удовольствия.

На миг Эбби испытала ощущение невесомости, почувствовала у своих ног смятое покрывало, сдернутое с кровати, и ощутила мягкость матраса. Под тяжестью тела Кейна Эбби упала на кровать; он ни разу не ослабил обжигающее слияние их губ. Поцелуй был глубоким, медленным и возбуждающим, словно Кейн пытался вернуть ей все, что отнял у нее раньше. Желание, подобно огненному вихрю, охватило Эбби.

Кейн с жадностью упивался спелой свежестью ее рта, исходившим от ее тела легким ароматом. Он отчаянно рванул на себе рубашку, стремясь еще сильнее почувствовать близость Эбби. Он неохотно отпустил ее губы, блестящие и влажные, подобно свежим сочным фруктам.

Пальцами он касался ее груди, едва дотрагиваясь до сосков, с удовлетворением замечая, как они твердеют, отвечая на его ласки. Широко открытые глаза Эбби, слегка затуманенные и удивительные, сияли от изумления и восторга. Это зрелище заставило его сердце неистово и учащенно биться. От охватившей Кейна страсти жар опалил его чресла. Он медленно ослабил тиски своих объятий, сжимавших ее торс, стремясь доставить ей и тем самым себе еще большее удовольствие.

Эбби задыхалась от острого ощущения, соприкасаясь с густыми курчавыми волосами на груди Кейна, и беспокойно извивалась в предвкушении чего-то еще большего и пока ей неизвестного…

Рука Кейна скользнула к ее груди, обвеваемой теплой струйкой его дыхания.

Затем он прикоснулся языком к ее соску, крепко и уверенно взяв его в плен своего рта с тем, чтобы снова освободить из сладкого плена и успокоить причиненную боль. Это повторялось много раз, Эбби испытывала неведомые дотоле ощущения — восторг на грани исступления. Ее шея изогнулась, все тело напряглось и подалось навстречу Кейну, как бы полностью отдаваясь в его власть. В ответ Кейн с той же тщательностью и рвением отдал должное другой напрягшейся и жаждущей ласк вершинке ее груди. Пальцы Эбби судорожно блуждали в полночной тьме волос Кейна, как бы пытаясь навсегда удержать его возле себя.

— Кейн! — не отдавая себе отчета, воскликнула Эбби. — О Господи, Кейн!

Кейн поднял голову, его глаза сверкали. От дрожащего огонька свечи кожа Эбби отливала перламутром. Соски были темно-розового цвета, такие же блестящие и влажные, какими прежде были ее губы. Грудь учащенно вздымалась, доводя Кейна до неистовства.

«Действуй! — настаивало его тело. — Возьми ее.

Она хочет этого. Она просит тебя. И ты так страстно ее желаешь и испытываешь такой трепет, какого никогда не чувствовал с Фанни».