Спасенная с «Титаника»

Светловолосый и голубоглазый, он не знает и дюжины слов на итальянском, а в этом доме находится только по доброте родственников Фрэнка. Да, преимуществ у него немного. Задерживаться здесь нельзя, однако ужин и крепкий сон и так сотворили чудо. Ему велено не высовываться до темноты, хотя каждая минута, проведенная под крышей этих людей, грозит им лишним риском.

А сколько волнений вызвала вчера маленькая пинетка, отделанная кружевом! Неужели отец Фрэнка прав и башмачок, сшитый в этой самой деревне, действительно оказался на «Титанике»? На взгляд Родди, в этой истории слишком много совпадений. Тем не менее Фрэнк настоял на том, чтобы оставить пинетку у родственников.

Он сильно рисковал, приведя беглого лагерника к своим. Родди от всего сердца надеется, что Фрэнк успел вернуться до переклички. Ясное дело, местная milizia уже прочесывает холмы с собаками.

Если он двинется на юг, то рано или поздно наткнется на войска союзников. Опираться бы еще на факты, а не на слухи. Может, кто-то из жителей деревни, сочувствующих союзной армии, тайно слушает радиосводки Би-би-си? Смогут ли кузены Фрэнка потихоньку вызнать нужную информацию, не возбуждая подозрений? Жизнь Родди полностью в их руках – лишь благодаря добросердечию и великодушию этих людей у него есть приют до наступления ночи. Если он намерен выжить, нужно собраться с мыслями и все как следует продумать.

Двоюродный брат Фрэнка Джованни принес ему завтрак – холодную ветчину, сыр и фрукты, а также желудевый кофе и большой кувшин теплого молока. Юноша кое-как изъяснялся по-английски и расстелил перед ним карту, прямо на пыльной земле во дворе.

– Идти в горы, когда наступить mezzo notte[37]. Не останавливаться долго-долго. Americanos скоро приходить, si? Бах-бах больше нет, – Джованни изобразил выстрелы. – Allora, vieni[38].

Родственники Фрэнка прятали Родди четыре ночи. Кормили, охотно показывали письма из Нью-Йорка, детские фотографии Фрэнка, его брата Джека и младшей сестренки Патриции. Родди предлагал им деньги, однако они их не приняли. Одним из немногих богатств этой семьи была гордость.

К вечеру четвертого дня отец Джованни знаками объяснил Родди, что тому пора отправляться в горы, где его будет ждать проводник по имени Мани, который покажет дорогу до следующей долины.

– Мани найти тебя сам.

Его отправили в путь, снабдив одеялом, сыром и ветчиной. В карманы положили горсть сухофруктов и пузырек с какой-то маслянистой жидкостью, сильно пахнувшей лимоном.

– Zanzara[39], – проскрипела бабушка Фрэнка, показывая, что Родди должен нанести средство на лицо и шею.

Он понял, что эта жидкость отпугивает насекомых.

– Grazie, molto grazie, io non dimenticato[40], – только и смог произнести он.

Чем же, чем отблагодарить тех, кто проявил к нему доброту и вернул свободу?

Родди переодели в старые штаны и рубаху, однако маскировка смотрелась неубедительно. Ему придется избегать встреч с путниками, самому добывать пропитание. Документов у него при себе нет, только жетон на цепочке вокруг шеи. Весь план – смертельная игра в кошки-мышки, и все же Родди готов рисковать.

Он шел несколько миль в гору, стараясь не сбиться с тропы и прислушиваясь к любому подозрительному шуму, но его окружали только звуки ночного леса, навевавшие покой. Было тепло, даже слишком тепло. Родди искал родники, чтобы утолить жажду, а потом, спрятавшись в заросли, соорудил себе постель из листьев и веток. Первую ночь в бегах он провел под звездами.

В последующие недели он неизменно двигался на юг и благодарил небеса за добрых пастухов, проводников и итальянских партизан, которые указывали ему путь от одной долины к другой. Разумеется, своих имен никто не называл. Как говорится, чего не знаешь, не выдашь. Кожа Родди загорела до черноты и обветрилась; на лице и шее краснели точки от укусов комаров, хотя он и продолжал использовать лимонное масло бабушки Бартолини. Ноги были растерты в кровь, но ботинки пока не разваливались. От него несло скотным двором и выгребной ямой, он вонял хуже последнего бродяги. Один раз Родди наткнулся на озерцо и выкупался в нем, а рубаху выстирал и повесил сушиться на куст. Отросшая рыжая борода выдала бы его первому встречному – Родди могли принять за немца-дезертира, но пока что ему везло. Он ел, что давали люди, а давали они все, что у них было. Родди переживал, что из-за него голодными окажутся другие. Он похудел, стал крепким и жилистым и постоянно хотел есть.