Спасения Н.Е.Т.

Маленький монстр до боли напоминающий мой самый страшный детский кошмар игрался с коробком спичек, который я наверное выронил и не заметил.

Твою же мать. Угольная мышь вернулась и играла с промокшей коробкой спичек. Она была точно такая же как тогда в детстве, размеров чуть побольше, но этот шипящий звук, это клокотание. Я вздрогнул, сбрасывая огромных мурашек со спины. Не настоящих — тех что от страха и адреналина начинают бегать. Или чет побери настоящих? Нет никого.

Мышь игралась со спичечной коробкой не замечая меня: кусала ёё, пыталась грызть и переворачивала взад-вперёд. Прямо на том месте, где я сидел, переживая шок от холодного купания. Сейчас, кстати было и не холодно уже, а даже жарко. А про хорошее настроение после спиртного можно было и не вспоминать, теперь я хотел напиться и забыться по настоящему.

«Свали ты уже оттуда, — подумал я и сел на корточки, — и вообще откуда ты взялся?»

В трубах опять зашуршало и я прислушался. Нет вроде бы не в трубах. Поднял глаза и замер. На потолке что-то шевелилось. Точно шевелилось. Может быть шевелились трубы, может извивались гигантские змеи или это просто крутился горячий воздух в темноте? Но я уже не сомневался, что увижу, когда доставал очередную спичку и зажигал её.

Блиин! На потолке гроздьями висели вниз головой угольные мыши. Гроздьями блин их тут были тысячи! Я перевел взгляд подальше и почувствовал как сердце колотится как бешеное, пробивая грудную клетку под воздействием адреналина. Десятки тысяч, сотни тысяч угольных мышей висели прицепившись лапами к потолку и обхватив свои тельца, крохотные и наоборот здоровые черными плащами крыльев. Ни хрена себе! Спичка обожгла пальцы и только погрузившись во тьму, я услышал шипение. Внезапно выскочила табличка интерфейса, освещая местность и я увидел, что страх вырос до восьмидесяти процентов. Спасибо, я знаю!

Маленькая тварь ползла ко мне, оставив спички позади и злобно шипела. Крялья она расправила и подняла черные кожистые полотна вверх буквой v. Выглядело это до усрачки страшно, если бы я не видел её размеры и не понимал, что это детёныш. Но вот над головой у него висели родители. Очень много родителей. И стоит ему только пискнуть они проснутся и набросятся на меня — сотнями, тысячами, миллионами. Будут кусать, рвать, дергать и поднимут вверх до самого потолка, мотая обглоданный труп из стороны в сторону. Фигня, короче выйдет.

Спичка сгорела и я кинул ее под ноги, осторожно сел на колени и спокойно наблюдал за приближающейся тенью. В конце концов не съест он меня и даже не укусит. Мама говорила, что они безобидные. Нет, мама точно такого не могла сказать.

Глаза привыкали к темноте быстрее чем обычно и я улыбнулся. Твареныш не нападал. Он боялся меня не меньше, чем я его. Защитная реакция — кричи громче и нападай первым, тогда более сильный противник испугается и дрогнет.

Я осторожно поставил пакет и засунул руку внутрь. Крысеныш смотрел настороженно.

— Эй! Хочешь это?

Я достал коробок спичек и легонько потряс им из стороны в сторону. Содержимое внутри зашуршало и крысеныш напрягся.

— Хорошо! — сказал я и поставил коробок на землю, — Играть хорошо. Мокрые плохо!

Ему нравился коробок и хоть я не мог разглядеть в темноте морду крысы, но понимал, что она сомневается и не решается. Лишь бы не придумала позвать сородичей и отобрать силой.

Я легонько стукнул по коробку и он беззвучно упал, крысеныш отскочил в сторону.

— Не бойся, Дрёма, — прошептал я успокаивающе. Почему дрёма? Да первое что в голову пришло. От слова дремать. Ассоциация у меня с угольными мышами такая: ночь и сон. Чертов интеллект на девятку, может еще что-то это слово значит — но мне понравилось. Доброе и нежное. Совсем не такое как этот ужасный крысюк. Может это вообще самка.

Крыса замерла судя по силуэту и выжидала, что будет дальше. Я осторожно одним пальцем поставил коробочку на ребро и опять толкнул. Крыса не шевелилась.

— Возьми, цяцю, играй.

Она не шевелилась, но крылья чуть опустила, получилось практически горизонтально.

— Хороший мальчик, — я подтолкнул коробочку сильнее и она покатилась к своему новому хозяину. Мышь затрепетала, подняла крылья и отскочила назад. Коробок встал на ребро и стоял небольшим темным холмиком. Зверь ждал и я тоже ждал. Руки уже не дрожали, сердце не колотилось и страх снизился до уровня сорок процентов. Я все ждал, когда повысят хождение в темноте, за эти ночные игры. Или не повысится? В чем тогда был смысл?

Крысеныш ступил вперед и посмотрел на меня. Я сидел неподвижно, до боли в мышцах боясь пошевелиться. Он сделал еще шажок и приблизился к спичкам, опуская крылья. Толкнул лапой и тот упал плашмя, монстр зашипел и отскочил, расправляя крылья. Сильно хотелось смеяться, но нельзя было вспугнуть крысёныша и просрать весь прогресс.