Спасение рая

Бал в императорском дворце шел уже третий час, когда в тронном зале появился самый главный участник сегодняшнего вечера. Видимо, Дасаш Маххуджи решил показаться слишком занятым государственными заботами, а может, и в самом деле ему было не до развлечений. Потому что появился он на балу с угрюмым выражением на лице и с хорошо заметным раздражением отмахнулся от первых восторженных выкриков в свою честь. Уселся на троне, дождался тишины и с непонятными ворчащими интонациями стал говорить:

– Чего меня прославлять? Меня народ и так любит. А вот доброе слово сказать о нашем сегодняшнем госте, ради которого и устроен праздник, обязательно стоит. Правда, Бэлч?

– Как возжелает ваше императорское величество! – Только что названный правитель провинции сделал несколько шагов вперед и низко поклонился.

– Подойди и представь свою супругу. Или ты прячешь ее от моего внимания?

– Не осмелюсь даже мысленно оскорбить вас желанием что-то утаить. И с удовольствием представляю вам герцогиню Александру!

Супруга встала рядом и присела в глубоком реверансе.

– Хм! А ведь и в самом деле прекрасно выглядит, – похвалил Дасаш под оживленный гомон придворных. – Если еще и ум соответствует внешности… Но об этом позже. Сейчас я хочу тебя, Бэлч, поощрить за то, что ты впервые собрал подати и доставил их досрочно. Подобные поступки следует выделять, ставить в пример другим. А уж определенную награду из моих рук ты получишь уже сегодняшним вечером.

– Ваше императорское величество! – еще ниже склонился герцог. – Я безмерно счастлив такому вниманию с вашей стороны.

– Счастье моих подданных – это гордость для императора! – с пафосом провозгласил Дасаш и, дождавшись, пока стихнут восторженные панегирики в его честь, продолжил: – Ну а как обстановка в твоей провинции?

– Нормально, ваше императорские величество! – браво стал отвечать Бэлч, хотя внутри у него екнуло: Шура подала первый условленный сигнал: «Опасность!» Поэтому постарался отвечать расплывчато, оставляя себе пути к отступлению: – Хотя и без неприятностей не обходится: то разбойники заведутся, то народ из-за своего пьянства забывает хвалу с молитвами в нужную сторону вознести. Но с этими мелочами мои воины и сами прекрасно справляются. Всех недовольных наказывают по установленной великим Маххуджи справедливости.

Судя по нахмуренным бровям императора, ответ ожидался несколько другой. Но тем не менее тон остался весьма внешне благожелательным:

– Ну, раз ты заслужил, то можешь еще и помимо моего особого подарка попросить что-нибудь для себя лично. Чего ты хочешь?

Кажется, что и в этом вопросе таилась скрытая ловушка, но ответ герцога поразил всех. В том числе и сидящего на троне правителя.

– Ваше императорское величество, прошу вашего высочайшего благословения в усыновлении и признании всех прав на наследство всего моего имущества в пользу единственного сына.

– Как?! Тебе мало молодой жены? – развеселился император. – Ты еще и сына хочешь иметь? Ха! Да мне не жалко! Но кто этот везунчик?

– Он и в самом деле мой родной сын по крови! – торжественно заговорил Бэлч, оборачиваясь в сторону, где стояла супруга Маурьи Канга. – И теперь я счастлив, что великий император Маххуджи официально признал его моим сыном.

До сидящего на троне человека стало доходить:

– Постой, ты хочешь сказать, что сын Канга – это на самом деле твой ребенок?

– Да! И его мать это сейчас подтвердит!

Кажется, для женщины последующие два шага стоили нескольких лет жизни. Но она таки их сделала, присела в неуклюжем реверансе и пробормотала:

– Клянусь под небом и взглядом вершины Прозрения, что мой сын родился от герцога Бэлча!

Шум в зале не стихал долго. Должно быть, поразились этому все. А уж император даже не пытался скрыть озадаченность. Планировал опозорить одного правителя, а тот не просто отвел удар от себя, но еще и сам втоптал в грязь господина Канга.

Оставалось только выяснить один вопрос, чем император и занялся:

– Александра, но как ты решилась на такой шаг? Ведь теперь в случае смерти мужа ты остаешься нищей.

– А я сама посоветовала супругу поступить именно так. Зато теперь при живом сыне я в любом случае останусь жить в прежних условиях.

Понятно было, что император хочет и возразить, и рассмеяться на подобное утверждение. Потому что прекрасно понимал, насколько неблагодарными бывают близкие родственники, а уж усыновленные – тем более. Но тогда его образ самого доброго и правильного правителя дал бы трещину. И ему ничего не осталось, как благообразно кивнуть и признать:

– Воистину мудрое решение. Твой ум пропорционален твоей красоте.

Опять придворных и гостей бала прорвало на длительные здравицы и громкие восторги в честь императора. Хотя, по всей логике, перед этим похвалили герцогиню и подобало воздавать здравицы в ее честь. Но видимо, иначе здесь и не бывало: стоило только Дасашу Маххуджи кого-то похвалить или отметить, как в ответ прославляли именно его. И только его.