Спасение рая

По устоявшейся традиции император Маххуджи давал по поводу прибытия правителя любой из провинций бал. Да и вообще, по словам очевидцев, балы в столице обожали. А уж при дворе императора – тем более. Вполне возможно, что доставляемые лично правителями подати как раз и уходили на празднества, фейерверки, танцы и музыкальное обеспечение дворцовых гуляний. Ведь в глазах всего народа и подавляющего большинства знати владыка огромной империи считался самым щедрым, самым обаятельным и самым мягкосердечным правителем за всю многовековую историю государства. Так что его траты на зрелища воспринимались как должное, любовь к искусству – как врожденная, а слава любимца народа – несомненной.

Последний фактор следовало учитывать отдельно. Про намечающийся захват, арест, а может быть, и устранение в бою Дасаша Маххуджи знали только самые доверенные лица. Потому что даже в стане повстанческой армии, которую сейчас со всем усердием собирали вокруг замка неутомимый барон Фьерский и сам граф Стредери, превалировало жесткое мнение, что все они встают на борьбу с зарвавшимся жреческим сословием. Мол, все беды от жрецов, а наш император, наивностью которого бессовестно пользуются, уже заранее вписан большими буквами в первую строчку в списке союзников. Ну и естественно, ярых сторонников. Поэтому и следовало спешить. Чем раньше подобного «союзничка» урезонить, тем лучше. А то вдруг его кто-то поспешит порадовать инициативой со стороны народа? Да и по срокам получалось, что все равно никто раньше не донесет императору о бунте графа Стредери или низложении герцога Бэлча. Следовательно, только скорейшее прибытие делегации мнимого герцога «на поклон» послужит на благо всех ашбунов империи.

Так что ближе к полудню, по столичному времени, небольшой, но едущий на отличных конях отряд правителя провинции приблизился к внешнему дозорному кольцу. Понятно, для экономии времени Торговец мог бы и к самому куполу, нависшему над столицей, отряд перебросить. Но именно на внешнем дозорном кольце имелись семафорные устройства, позволяющие передать в секретариат императора, что приближаются такие-то гости, следующие по таким-то вопросам.

Как правило, после приема такого сообщения секретари сломя голову мчались к императору, тот давал свое сиятельное благословение и начиналось лихорадочное приготовление к вечернему балу. Успевали! Причем все успевали, даже гостей и высшую знать пригласить. Несколько по-иному происходило, если гости проезжали крепости с семафорами чуть позже полудня, когда Дасаш Маххуджи изволили почивать после сытного обеда. О празднестве в тот же день не могло быть и речи. Не успевали. Но и тогда тоже ничего страшного не случалось, бал назначался на следующий день. Или еще на последующий, если какое-то торжество уже было намечено изначально. Само собой разумеется, что и на балу не в его честь правитель со свитой появиться был обязан. Да и в любом случае таких высоких гостей селили только во дворце императора. Благо огромный комплекс позволял разместить в его внутренностях население целого города.

Благодаря выносливым, а главное, совершенно свежим лошадям, отряд подставного герцога Бэлча явился во дворец чуть ли не на час раньше, чем его ждали. Но следовало отдать должное распорядителям и секретарям императорского персонала: гостей расселили без всяких проволочек, предоставили весь перечень мыслимых и немыслимых услуг и еще извинялись за то, что не успели как следует проветрить гостевые комнаты. Столики ломились от легких закусок и кувшинов с вином, бассейны заполнялись горячей водой в считаные минуты, а готовые ко всему массажистки чуть ли не на коленях умоляли дать им шанс показать свои умения. Что, понятно, не всем понравилось.

Особенно возмущалась супруга герцога Бэлча. Когда они на какой-то момент остались в выделенной им комнате одни, она шумно фыркнула и пожаловалась:

– Нет, ты заметил, насколько эти девки приставучие? Да они уже чуть не на ходу массажи стали делать!

– Профессионалки! – со вздохом сожаления поддакнул ее супруг. – Иных в таком элитном месте и держать не станут. И наверняка умеют поставить на ноги любого усталого путника.

– Во-первых, ты не устал, – намекнула на близкий путь Александра, – а во-вторых, ты бы следил за своими вздохами. Как бы они тебе боком не вышли.

– Не понял! Дорогая! А не ты ли совсем недавно утверждала, что совершенно к моему телу равнодушна? Если не сказать хуже.

Она критически оглядела раздевающегося для принятия ванны мужчину:

– Это правда! – затем капризно надула губки и с угрозой прошипела: – Но ты ведь знаешь, насколько моя привязанность непостоянна. И возможно, уже завтра вечером я тебе ох как припомню и массажисток, и…

Она запнулась, перебирая, в чем бы еще обвинить супруга. Но тот успел возразить:

– Только не надо вносить в этот список всех танцовщиц, придворных дам и молоденьких дочерей знатных дворян.

– Именно молоденьких? Это почему?

– Потому что я их еще не видел. Они вполне мне могут не понравиться.