Спасение по-русски

– Сашка, ты? – удивление тут же рефлекторно сменилось на гостеприимство. – Заходи в дом, гость. – Он не сказал «дорогой» и не бросился в объятия, как это было еще совсем недавно, до развала Союза.

– Я не один, – тихо произнес сержант.

– Входите, сколько вас есть, – голос Турпала стал еще глуше, но он все же отступил в сторону, освобождая проход в дом. Сермяжный коротко взмахнул рукой, подавая знак Игорю, сам шагнул внутрь, окидывая острым взглядом убранство сакли. Здесь все было как и в его последний приезд. Старая и большей частью самодельная мебель, нехитрая утварь, домотканые коврики. В дальнем углу стоял деревянный топчан, накрытый тулупом густой овчиной кверху. В соседней комнате, Александр в этом был уверен, также ничего не изменилось. «Прямо какое-то средневековье, даже не верится, что в нескольких метрах отсюда стоит новенький джип «Чероки».

– Добрый вечер вашей хате, – за спиной десантника возникла физиономия Ковалева. Гога вошел в дом и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Услышав украинскую речь, Турпал вздрогнул и метнул на гостя гневный взгляд. С «бандеровцами», наемниками из «незалежной», он был в реальных контрах, как, впрочем, и с афганскими моджахедами. Причиной тому стал орден Красной Звезды, который он носил на левой стороне груди. Присмотревшись, он увидел, что спутник его боевого товарища мало походил на туповатых, но амбициозных борцов с москалями, краснолицых, с мутными, как у снулой рыбы, глазами и неизменным спутником – сивушным перегаром.

У блондина волосы были длиннее, чем у Сермяжного, а борода и вовсе отросла «лопатой». Черная полоска свернутой банданы придавала сходство с древним викингом, только почему-то вырядившегося в камуфляжный костюм и вооруженного «калашем» с подствольником.

– Какими судьбами? – сдержанно поинтересовался Нуербеков. Он повернулся к гостям спиной, поставил на стол лампу, рядом положил пистолет. Прихрамывая, подошел к окну и завесил проем буркой.

– Мы бежали из плена, – ответил десантник.

– Из плена? – недоверчиво переспросил чеченец и окинул стоящих перед ним беглецов насмешливым взглядом. – Что-то мне до сих пор не доводилось видеть беглецов в подобном прикиде.

– Одежду, оружие и немного еды мы одолжили у сторожей, утрамбуй шайтан их души, – устало пояснил Сермяжный.

– Значит, кровники уже кинжалы точат, – фраза, произнесенная Турпалом, прозвучала обыденно, как простая констатация факта. Как само собой разумеющаяся, обычная вещь.

– У тебя, Тур, есть шанс отличиться, – с громким щелчком Александр поставил автомат на предохранитель.

Нуербеков гневно сверкнул большими черными, как маслины, глазами и выкрикнул:

– Гость для чеченца святой человек! Но вы на нашу землю пришли не как гости!

– А вы наших, которые всю жизнь прожили в Чечне, убивали, грабили, выгоняли из своих домов, действовали согласно Корану? – не остался в долгу Ковалев.

– А когда мой народ, как скот, в товарняках вывезли в казахстанскую степь?

– Так что, соседи, с которыми жили бок о бок не один десяток лет, этапировали твоих нохчи? – оскалился Александр, уже не на шутку заведясь. – Или виноваты те несчастные, которых ваши абреки похищали ради выкупа?

Ситуация накалялась на глазах, грозя выйти из-под контроля. Казалось, еще мгновение – и бывшие боевые товарищи сойдутся в рукопашной, доказывая свою правоту. Неожиданно вперед шагнул Гога и, широко зевнув, нагло заявил:

– Вот что, вы тут как-нибудь сами заканчивайте политинформацию, а я придавлю минут шестьсот. Что-то разморило меня в тепле.

Он прошел через комнату, сел в углу, выбрав единственное место, находящееся в «мертвой зоне», и одновременно держа «под присмотром» входную дверь. Вытянув ноги, положил на колени автомат и, расстегнув разгрузники, мгновенно провалился в сон.

Оставшись, что называется, с глазу на глаз, боевые друзья почему-то утратили воинственный пыл, собачиться расхотелось. Заметив на столе распечатанную пачку «Парламента», Александр сглотнул слюну. Курил он едва ли не с первого класса, а тут пришлось поститься несколько месяцев.

– Можно закурить?

– Травись на здоровье, – дернул головой чеченец и вздохнул. – После того как почти десять лет пробыл в партии, трудно стать настоящим правоверным мусульманином.

Сермяжный вытащил одну сигарету, размял между пальцами, с явным удовольствием на лице вдохнув аромат табака. Щелкнув зажигалкой, сделал медленную, глубокую затяжку и неожиданно зашелся в грудном кашле.

– Ух ты, крепчуганские, как «Дымок» в нашей учебке. Думал, они послабее будут. Или отвык, как думаешь?