— Нет. Они этого не сделали. Они предоставили нам несколько образцов своих биотехнологий, передав права на их использование, и всё. Никаких знаний, никаких технологий. Это самый лучший пример пассивно-агрессивного сотрудничества, который только можно вообразить. И так получилось не случайно — Оликс худшие из известных мне религиозных фанатиков, и их стратегия взаимодействия с людьми — следствие их фанатизма…
«Бла, бла, бла…» — подумал я про себя, закатывая глаза. Эту речь слышал уже множество раз. Собственно, любовь моего босса к этому набору тезисов и являлась причиной, по которой я пригласил его в нашу экспедицию. Я был уверен, что встретив своего сверстника и заклятого врага Каллума, он распушит перья, выболтав причину, толкнувшую его в удушливые объятья ксенофобии. Мне важно было это знать — ведь помимо того, что Юрий был моим начальником, он обладал и значительным политическим весом. Подобно тому, как Каллум являлся советником Эмили Юрич, Юрий напрямую общался с Эйнсли. И это настораживало — более параноидального и ксенофобного сукина сына сложно найти.
— Я не вижу агрессии с их стороны. — Подняв ладони вверх, Кандара осмелилась остановить монолог Юрия. — Вы называете их поведение примером пассивной агрессии. Так вот — пассивность я вижу. Агрессивность — нет.
— Агрессивной является сама их приспособляемость, понимаешь? И в этом я их, кстати, не виню — я не могу представить себе испытания, которые сформировали их, заставив стать такими. Хотя, возможно, такими их сделал их религиозный фанатизм — в конце концов, они ведь собрались путешествовать до конца времён. Поскольку за время бесконечного пути может встретиться что угодно, им приходится быть готовыми буквально ко всему.
— То есть вы уверяете, — Кандара отфильтровала из монолога Юрия рациональную часть, — что мы не видим настоящих Оликс?
— Отнюдь. Оликс видят нас и приспосабливаются к нашему образу жизни. Это и есть настоящие Оликс, хотя нам и кажется, глядя на них, что мы смотримся в зеркало.
— Всё верно. Это вы, торгаши из Солнечной системы, превратили Оликс в подобных вам торгашей, — заметил Каллум, не вставая с кресла.
— Именно, — неожиданно для меня поддержал его Юрий. — Оликс пришли, огляделись, поняли, что им нужно сделать, чтобы получить энергию, необходимую для восстановления запасов своего состоящего из антивещества топлива, и сделали это. Без колебаний, без сожалений и рассуждений. И к чёрту последствия.
— Какие последствия? О чём вы? — удивлённо спросил Элдлунд. — Лечение по методике кселл спасло миллионы жизней в человеческих звёздных системах. Люди, которые были слишком бедны, чтобы позволить себе репродукцию стволовых клеток и клонированные органы, выздоравливали, получая дополнительные десятилетия продуктивной жизни. Упущенная выгода традиционных медицинских компаний — единственное последствие применения кселл.
— А я и не утверждаю, что кселл — это зло, — отмахнулся Юрий. — Всё зло тут, в природе Оликс, во всей этой гибкости, адаптивности и
— Какой пыл, какой накал эмоций! — воскликнул Элдлунд. — И это всё только потому, что инопланетяне стали капиталистами.
— Нет, — ехидно продолжил Каллум, — не поэтому. А потому, что Оликс стали лучшими капиталистами, чем земляне.
— Вы не понимаете! — в запале воскликнул Юрий. — У Оликс совершенно нет тормозов. Нет нашего морального кодекса. А поскольку у них невообразимо много денег, мы должны пристально следить за ними. Чтоб иметь возможность остановить их, когда они заплывут за буйки. А они заплывут.
— «Нет такого преступления, на которое не решился бы капиталист ради огромной прибыли», — сказал Алик. — Кажется, так написано в одной старой книге. Так было, так есть и так будет. Жадность — постоянная величина. Неотъемлемая часть человеческой культуры. Если вы спросите моё мнение, то я скажу, что именно это и делает нас людьми.
— Ну вот, и Алик со мной согласен, — подвёл итог Юрий. — Потому что работает над выявлением преступлений, на которые пускаются люди, перед которыми мелькнули по-настоящему большие деньги. Представили себе это дно? Так вот, Оликс его пробили, потому что они, — он язвительно посмотрел на Каллума, — «большие капиталисты, чем люди». Я видел последствия этого. Они ужасны, можете поверить мне на слово.
— Нет, не поверим, — безжизненно-гладкое лицо Алика скривилось, сложившись в отдалённое подобие улыбки, — пока ты не поделишься с нами этой историей.
Гонка: «Юрий vs Время». Лондон, 2167 год