Спасение из ада

В третьем, последнем секторе громадного комплекса Ворот практически с каждым из магириков проводился короткий инструктаж. Людей загоняли в помещение со скамьями, и в течение четверти часа какой-нибудь жрец или жрица объясняли, что можно делать на дороге к монолиту, а что нельзя. К примеру: строго запрещалось хоть единым словом перемолвиться с теми, кто уже возвращался от черного монолита. Да и вообще, подобное общение считалось злым предзнаменованием, после которого магирик обязательно погибал при ударе молний в самом монолите. Так что желающих нарушить это табу не встречалось. Во время всего паломничества нельзя было грабить, воровать, вступать в драки, кричать и даже громко разговаривать. При встрече с караваном, которые тут проходили раз в неделю, следовало немедленно сойти с тракта и пропустить длинную вереницу тяжело нагруженных повозок. Не приближаясь при этом к ним и ни в коем случае не начиная разговор с возницами. Имелись в виду как раз те самые жреческие караваны, которые собирали и меняли по всей Успенской империи ларцы Кюндю с таящимися внутри духами смерти. Как ни странно, сами повозки жрецов не просто выглядели, а явно состояли из множества металлических деталей, вплоть до сплошных, литых из легкого железа колес. Правда, колеса для мягкости хода имели по ободу резиновое покрытие. Любой паломник замечал и хорошо различимые рессоры, употреблявшиеся лишь на каретах самых видных жрецов, богачей и политических деятелей империи. Но при этом никаких вопросов не задавалось, слишком уж трепетное, священное отношение к подобным караванам имелось у каждого простого обывателя.

Шли паломники к монолиту как им заблагорассудится. Лишь бы хватило питания в вещевых мешках да прихваченной с собой коряги для ночного костерка. Это если не было желания напрашиваться на ночлег к отшельникам. Для такого случая брались с собой две-три порции «подношений» за возможность переночевать в обогреваемых пещерах. Потому что летом даже в дневное время на тракте царил бодрящий холодок, спускающийся с покрытых снегом и льдом вершин Бавванди.

Среди магириков встречались и особо выносливые люди, которые проходили все шестьдесят километров тракта за сутки. А потом точно таким же рывком возвращались обратно. Но подобная спешка не приветствовалась, и сильно спешащих паломников считали фанатиками, не способными правильно подготовиться к ритуалу Прозрения. Мол, только с чистыми помыслами, в душевной гармонии со своим будущим и в мире с самим собой следовало приближаться к монолиту.

А вот когда магирик доходил к цели своего путешествия, тогда и начинались основные чудеса. Сразу следовало сказать, что в последние часы пути невероятная громада черной скалы начинала давить на человеческую сущность не только своими титаническими размерами, но и подспудным, легко забирающимся в глубину сердца ужасом. Воздух становился тяжелым, словно густел, вокруг вихрилась издалека незаметная облачность и дымная поволока, обоняние раздражали тяжелые, совершенно непривычные и отторгаемые человеком запахи. Почва подрагивала под ногами, и слышались тягучие, препротивные скрипы, порой прерываемые хрустом и потрескиванием. Словно вся эта черная масса вот-вот провалится в неведомые глубины расколовшегося мира. И случалось то, чего не ожидали от себя самые стойкие порой, решительно настроенные паломники. Постояв немного на дрожащих ногах возле ужасающего овала чернеющего тьмой прохода, они трусливо поворачивали обратно. Чтобы уже никогда больше не возвратиться к вершине Прозрения. Хотя, может, кто и пробовал пройти путь магириков второй раз, жрецами это не запрещалось, а о фактах повторных паломничеств Деймонд Брайбо пока узнать не успел.