Спасение души

Когда мы подошли к дверям, мое сердце начало бешено колотиться при мысли о том, что она может покинуть меня. Мне нужно, чтобы она была рядом прямо сейчас. Каждая частичка меня чувствовала себя слегка обнаженной перед ней — сырой и открытой. И часть меня знала, что я не смогу заснуть, пока не почувствую ее тепло и не почувствую ее сладкий океанский аромат.

Сжимая ее руку, я спросил:

— Ты останешься со мной сегодня вечером?

Ее ноги замерли, когда она слегка повернулась, глядя на меня через плечо и приподняв бровь. Черт.

— Только поспать, — вырвалось у меня. — Я просто…

Черт, я никогда в жизни не чувствовал себя таким неуверенным. Проведя рукой по волосам, я продолжил.

— Мне просто… нужно, чтобы ты была рядом. Я не могу этого объяснить. Ты заставляешь меня чувствовать себя мужчиной, которым я хочу быть.

Развернувшись на каблуках, она снова начала тащить меня уверенной походкой туда, где мы остановились в замке. Мои ноги почти споткнулись друг о друга, когда я услышал ее ответ:

— Хорошо.

Ладно, подумал я про себя, пока мое сердце учащенно билось в груди.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Эмма

Прошло несколько дней, и мне удалось оставаться рядом с Эйденом, не опорожняя желудок каждый раз, когда он находил способ прикоснуться ко мне. Его руки ложились мне на поясницу или хватали за локоть, чтобы притянуть меня ближе. Его губы скользили по раковине моего уха, чтобы прошептать то, что он не хотел, чтобы кто-нибудь услышал.

В данный момент я сидела за столом напротив Эйдена, а Кэллоуэй сидел во главе, как будто это всегда было его место. Каждый раз, когда мне предлагали поужинать здесь с королем Ореном, а Кэллоуэй сопровождал нас, я всегда думала, что он выглядел слишком как дома за этим столом. Вел себя так, словно тогда он был правителем, без всякой обычной вежливости.

Теперь он жевал цыпленка с перцем, громко причмокивая губами, отчего между откусываниями вылетали маленькие струйки слюны. От того, как он ел, у меня мурашки бежали по коже, заставляя мой глаз дергаться, а костяшки пальцев под столом побелели от того, что я сжала столовое серебро при мысли о том, чтобы ударить им его.

— Ты слышал новости? — спросил Кэллоуэй с набитым ртом.

— Слышал что? — спросил Эйден, и я поблагодарила звезды, что он не торопясь заговорил, доедав свой ужин.

— Повстанцы! — Кэллоуэй ликующе закричал, подпрыгивая на стуле, прежде чем запихнуть еще одну порцию картошки в свои мерзкие губы. — Кажется, они поняли, с кем имеют дело. Никаких признаков присутствия. И знаешь, что еще лучше в отсутствии повстанцев?

Он наклонил голову в сторону сына с каким-то радостным безумием, мерцающим в его глазах.

— Я не знаю, — мягко ответил Эйден, медленно переводя взгляд с меня на своего отца. — Но, полагаю, ты собираешься просветить меня?

Кэллоуэй разразился яростным смехом, хлопая рукой по столу и чуть не опрокидывая при этом свой кубок с вином.

— Ты прав, мой мальчик! Также никаких наблюдений Испорченных! По крайней мере, не на нашей земле. Не могу сказать того же о других дворах.

— Насколько мне известно, ты не поддерживал связь с другими дворами с момента восстания. Итак, эта информация была подтверждена?

Эйден беспечно продолжил, что заставило его отца прерваться на середине пережевывания.

Кэллоуэй взял себя в руки и взмахнул рукой в воздухе, отметая слова Эйдена.

— Ерунда. Для меня это не имеет значения, пока я в безопасности.

— Не имеешь ли ты в виду, что до тех пор, пока двор и люди будут в безопасности? — спросил Эйден у края своего бокала, прежде чем сделать глоток вина.

— Если это ответ, который заставит тебя спать по ночам, Сынок.

Ярость. Чистый, горячий огонь обжег каждую струну в моих венах. Я знала, что Кэллоуэй был эгоцентричным ублюдком, но это совершенно новый уровень. И Уиро, казалось, сдержал свое обещание освободить Амов от Испорченных, но остальные земли, возможно, все еще страдали. Испорченные будут только распространяться, и погибнет еще больше фейри. Я надеялась, что встреча с моим отцом положит всему этому конец, но теперь я видела, что это не имело значения. Их оставляли бродить и подстерегать страх за каждым углом исключительно для развлечения.

Моя вилка ударила сильнее, чем я намеревалась, когда я положила ее на стол и обнаружила, что на меня смотрят две пары глаз.

— Приношу свои извинения, она выскользнула.

Кэллоуэй прищурил свои глазки-бусинки, прежде чем допить остатки своего напитка.

— Ты выглядишь усталой. Почему бы тебе не удалиться в свою комнату и не позволить нам обсудить такие важные вопросы, которые могли бы утомить твой женский ум.

Мои пальцы ног скрутились в балетках до такой степени, что я уверена, что они вот-вот треснут. Сила во мне начала пульсировать, но я подавила ее, требуя успокоиться.

Его время придет, мысленно повторяла я.

Я сохранила свой легкий тон, даже несмотря на то, что находилась на грани разрушения.

— У меня отяжелели веки, — я отодвинула стул, чтобы встать, и выпрямила спину, отказываясь кланяться. — Я ухожу.

Деревянные ножки заскребли по камню.