Спасение

— Ну, да, правда. Надо было сказать, что речь о текущем счете.

— Я говорил. Кредитующая компания выслала пять предупреждений.

— Ясно. Ну, в другой раз высвечивай сумму долга красным на всех стенных экранах. Чтобы я вовремя спохватывался.

— Хорошо.

Каллум готов был поклясться, что в голосе Ген 3 Тьюринга прозвучало осуждение.

Отыскав свежую рубашку, он принялся одеваться.

— Завтрак на кухне есть?

— Имеется в наличии печатный бекон. Восемь контейнеров с натуральной пищей пришлось изъять из холодильника для утилизации. Все были просрочены. Новые продукты и пиво не поступят до восстановления кредита.

— Да, мамаша, — буркнул себе под нос Каллум. — Ну так восстанови!

— Вам придется согласиться с претензиями кредитующей компании за перерасход.

— Согласен. Слушай, просто разберись, а? Так или иначе, мне через пару дней заплатят.

— Следующее поступление жалования ожидается через шесть дней.

— Ну и ладно. Сделай, чтобы кредит заработал.

— Предложенные вам новые условия не самые выгодные.

— Эй, брось разыгрывать юриста, чтоб тебя. Тебе положено адаптироваться, не так ли? Стало быть, возьми на заметку и запомни. Когда я работаю, меня такой фигней не отвлекай. Я для того и купил твою программу, чтобы… упростить себе жизнь, так, что ли?

— Хорошо, Каллум.

Он проглотил раздраженный комментарий. Облегчить жизнь ему могла бы покупка Ген 5 Тьюринга. Тот был намного умнее, такая программа вылавливала бы нюансы и угадывала его желания, избавляя от мороки высказывать все словами. Но Ген 5 пока не укладывался в его бюджет.

При первом же повышении…

Каллум натянул брюки. Чистых носков не нашлось. Злобно ругнувшись, он вытянул годную пару из кучи для стирки. В кроссовках наверняка остался песок с пляжа, и Каллум, застегивая обувку, любовно улыбнулся этой мысли. Рядом с будильником лежали его е-линзы и очки с базовым экраном. Он предпочел очки. Почему–то в это утро не тянуло возиться с контактными линзами. «Черт, как же мне ее не хватает!»

Напоследок он взялся за «умную манжету» — простую трехсантиметровую ленточку, как из черного стекла, только гибкую. Стоило надеть ее на кулак, и она, скользнув дальше, стянулась, плотно облегла запястье. Манжетка провела биометрическое удостоверение личности и мгновенно связала его кожные зерна с м-нетом. По левому краю очечных линз протянулась колонка данных цвета сапфира.

Каллум не дал себе труда читать. Есть, работает — уже можно быть спокойным. М-нет вновь связал его с миром.

— Эй, Аполлон, все гладко?

— Доброе утро, Калл, — отозвалась м-нетная электронная личность через внедренное в ухо аудиозерно. М-нетным личностям все давали имена, а Каллум в мальчишеские годы безумно увлекался лунной программой «Аполлон», даже смастерил действующую модель «Сатурна-5».

— Связь м-нета с периферией действует безупречно, — доложил Аполлон. — Сахар в крови у тебя не в порядке.

— Ну, утро есть утро, дружище. Присмотри за Домом, хочу быть уверенным, что мне восстановили кредит.

— Ты уже снова платежеспособен.

Каллум сказал бы Дому «спасибо», если бы таившийся в его душе луддит не отказывался признавать Ген 3 подлинной личностью.

Бекон, как и вся современная пища, был распечатан и имел полуторагодичный срок годности. Каллум бросил на сковородку пару ломтиков. Срок годности хлеба можно и не проверять, он заплесневел, так что бутербродов не предвиделось. Осталось одно яйцо. Натуральное. Болтушку сделать не удалось: пахта так перекисла, что от запаха глаза слезились, а бабушка вбила в Каллума, что омлет делается только на пахте. Значит, черный кофе. Он вставил капсулу в непомерно громоздкую хромированную итальянскую бар–машину и выждал положенное время, слушая бульканье запертого пара.

— Новости за две недели, — попросил он Аполлона, разбивая яйцо о край сковородки. Желток чудом уцелел.

Кухонный экран выдал сетку новостей, пропущенную через личный фильтр предпочтений. Кофе казался все вкуснее по мере того, как пять из десяти новостных каналов оповещали о катастрофах по всей Европе. Каллум быстро проверил, не угрожают ли они загрязнением среды — то есть не придется ли разбираться с ними в свою смену. Самая крупная произошла, пока он спал: возгорание во Франкфуртском театре. Семь пожарных машин заливали адское пламя пологими дугами белой пены.

— Не то, — сказал Каллум. Аполлон, проследив за его взглядом, переключился на вторую сетку и вывел ее на передний план. Вызванный проливными дождями оползень в Италии смыл три дома в горной долине. Каллум перешел к следующей сетке. Тонущая у побережья Мальты яхта в окружении судов береговой охраны и новостных дронов.

— Простите, друзья, ничем не могу помочь.

Он перевернул бекон. Четвертая сетка: фабрика по переработке радиоактивных отходов в шведском Гильгене ночью объявила эвакуацию. По непроверенным слухам, треснул один из контейнеров с отходами.

— Дерьмо!

Текущие новости показали представителя компании, который, стоя перед воротами, заверял репортеров, что эвакуация — «всего лишь мера предосторожности», а никакой утечки нет.

Каллум, не веря ни единому слову, разглядывал нервничающего оратора.