Спасение

– Сейчас? – я вытираю собственные слёзы. – Но…

– Не думаю, что это хорошая идея – тащиться с вами после… Словом, думаю, я бы подорвала моральный дух вашей компании. Я найду вас, когда буду готова, хорошо? – она касается моего плеча и прощается: – До следующей встречи, amie.

Кивнув Вечному, она уходит по незамеченному мной ранее туннелю в дальнем конце зала. А мы спустя несколько минут выходим другой дорогой на улицу, где ребята уже успели собрать все вещи и, судя по обеспокоенным взглядам, порядочно разнервничаться в ожидании.

Вечное ведёт нас вглубь джунглей, и спустя примерно полчаса пути пейзаж вокруг нас резко меняется – мы оказываемся у опушки погибшего в огне леса. Чёрные деревья на фоне светлого неба вызывают рябь в глазах, и от ощущения запустения по коже бегут мурашки. Эстелла опускается на корточки, касаясь покрывающего землю пепла.

– Что здесь произошло? – ошарашенно спрашивает она.

– Битва между нашими племенами, – убитым голосом отвечает Вэйрин.

– Но это было так давно, – возражает Диего, и Вэйрин только пожимает плечами. О каком «давно» вообще может идти речь здесь, на Ла-Уэрте, где понятие времени так размыто?

– Война не обошла стороной даже это место, – пространно замечает Келе.

– Держитесь востока и дойдёте до города, – Вечное подходит вплотную к кромке леса и указывает направление. – Как я уже сказала, местные ваанти помогут вам добраться до места, где сейчас обосновался Рурк.

– Только у меня ощущение, что наши дополнительные жизни кончились? – мрачно спрашивает Зара.

– Чего ты боишься, девочка-призрак? – усмехается Келе. – Это всего лишь поле с мёртвыми деревьями.

– Никогда меня больше так не называй, – ворчит Зара.

– Опа, – усмехается Джейк, – похоже, мы с Джейсоном Мразом – одного поля ягоды.

– Я тебя умоляю, – закатывает глаза Мишель, – вы не то что на одном поле, вы в разных полушариях!

Я ловлю взгляд Мишель и качаю головой, едва заметно улыбаясь. Честно, мне нужно будет сказать ей, чтобы прекратила подкалывать моего мужчину по поводу и без.

– Нам нужно многое успеть, – напоминает Шон, – прежде чем закончится этот день.

Вечное смотрит куда-то вдаль и произносит:

– В мире, где всё меняется…

– …некоторые вещи остаются неизменными, – машинально откликаюсь я. Мама. Мама говорила мне эти слова. Хотя правильнее будет сказать, что она говорила их нам. Воспоминание о том, как я лежу на постели, а она, убирая с моего лица волосы и вытирая мне слёзы, произносит эти слова, вспыхивает перед глазами так ярко, что я растерянно ловлю ртом воздух. Это так… странно. Я всё думала, что не помню о жизни до Ла-Уэрты почти ничего. Надеялась, что мои провалы в памяти – следствие встречи с Вечным. Но вот это – самое живое из моих воспоминаний о прошлом.

Она поворачивается ко мне и мягко улыбается. И снова у меня возникает ощущение, что она пытается донести до меня нечто важное, но и на этот раз я не могу понять её посыла.

– На вашем пути возникнут преграды, – бодро сообщает она, впрочем, ничего нового. – Но я верю, что вы справитесь.

– Ты веришь, – тихо говорю я, – после всего, что пережила во временных петлях?

– Вера – это всё, что у меня осталось, Марикета. Вера в то, что вы остановите Рурка. В то, что ты защитишь наших друзей. Вера в то, что цикл будет нарушен.

С этими словами она открывает портал и шагает в него прежде, чем кто-то из нас говорит ещё хоть слово.

– Почему она не пошла с нами? – спрашивает Куинн.

– Полагаю, у неё есть причины, – мрачно говорю я.

Эстелла указывает на ряд следов на покрытой пеплом земле.

– Они свежие, – говорит она. – Может быть, они приведут нас к кому-то, кто знает дорогу…

Поскольку никто больше ничего путного не предлагает, мы ориентируемся по оставленным кем-то неизвестным следам. Я не знаю, были ли здесь наши враги или союзники, да и есть ли у нас ещё союзники, помимо пиратов и той-второй-Марикеты, я даже не знаю, будет ли какой-то смысл в том, куда мы направляемся и дойдём ли мы туда вообще. Больше всего на свете мне хочется, чтобы Вечное вернулась и расставила всё по местам, перестала увиливать от ответов, прекратила говорить загадками – но, поскольку это невозможно, я механически переставляю ноги. Машинально отмечаю, что Келе ставит зарубки на стволах погибших деревьев. Меня занимает мысль о том, как восприняли историю Вечного мои друзья. О чём они теперь думают? О том ли, как каждый из них погибал тысячу раз? Или, может быть, о том, что вообще могло происходить в альтернативных временных линиях?

Или, возможно, они понимают, что я в очередной раз лгала.

Недоговаривала.

Я ловлю тоскующий взгляд Вэйрина. Уж кому сейчас должно быть погано, так это ему. Устои его народа… Страшная, кровопролитная война между племенами… Во всём этом косвенно виновата я. То есть, конечно, не лично я – та, другая – но тем не менее… Если бы все мы не оказались на этом острове, ваанти никогда не знали бы о Катализирующих. О Вечном. В центре их веры не стояли бы двенадцать чёртовых янтарных статуэток, из-за которых они погибали.

А мы… никогда не оказались бы на этом острове, если бы не Эверетт, мать его, Рурк.