Спасательный круг для любимой

Уэльс хранил гробовое молчание, не опровергая и не подтверждая слова второго детектива. И хотя Джон уважал желание молодого человека не втягивать Шпенглера в неприятности прямо перед отставкой, такое поведение не шло на пользу делу. Если полицейский департамент Корпус-Кристи продолжит в том же духе, то вскоре вообще лишится контроля над расследованием. Один телефонный звонок Джона, и дело передадут федералам.

Однако это было исключительной мерой, и Джон пока не хотел применять ее. Но он не станет колебаться, если такое повторится вновь. Он уже ясно дал это понять капитану Харрису в частной беседе.

– Нам понадобится другой художник-криминалист, – сказал Джон, обращаясь ко всей троице.

– Ну, это плохо, потому что в нашем округе у меня одного есть лицензия. А у нас только лицензированные художники-криминалисты имеют право официально допрашивать свидетелей или потерпевших. – Шпенглер откинулся на спинку стула, раздувшись от сознания своей важности.

– Мои ресурсы не ограничиваются вашим округом, Шпенглер, – сбил с него спесь Джон. – И поверьте мне, я лучше сам пойду туда с карандашом и блокнотом, чем позволю вам причинить вред еще одной женщине, как это было вчера.

Шпенглер громко фыркнул:

– Вы видите, капитан? Вот такое агрессивное поведение нам приходится постоянно терпеть со стороны агента Хаттона, да он чуть ли не препятствует следствию…

Джон едва сдерживался.

– Вы что, издеваетесь? На вас подал жалобу один из ведущих травматологов штата, и вы утверждаете, что это я препятствую следствию?

– Хватит, мальчики, – с техасским тягучим акцентом прервал их капитан Харрис. – Хаттон, вы вольны воспользоваться федеральными ресурсами, чтобы найти другого художника-криминалиста.

Отношение капитана ко всему федеральному было понятно по его презрительному тону. Джон сжал зубы и промолчал.

– Отлично.

– А теперь, если вы не возражаете, агент Хаттон, я бы хотел поговорить с детективом Шпенглером наедине. Выяснить кое-что.

Отчего-то Джону казалось, что «выяснение» вряд ли подразумевает какие-либо замечания или тем более выговор. Судя по тому, как Шпенглер ухмыльнулся и шутливо отсалютовал ему на прощание, он тоже это знал.

Джон кивнул, поднялся и вышел. Ему очень хотелось поколотить Шпенглера, но Джону тридцать три, Шпенглер на двадцать пять лет старше – силы будут неравны.

Джон направился к своему письменному столу, выделенному ему департаментом в самом темном и грязном углу рядом с копировальной машиной.

Он сел на офисный стул и повернулся спиной к остальным сотрудникам, желая пусть весьма условного, но уединения, и набрал номер своего шефа, Стива Дракета.

– Еще не купил себе ковбойскую шляпу? – вместо приветствия, спросил его Стив.

Джон хохотнул:

– Пока нет. Но рассматриваю вариант убить кое-кого из местных полицейских и забрать его шляпу себе.

– Все настолько плохо?

– Сказать, что они не желают меня видеть, – это ничего не сказать. Никогда не связывайся с Техасом. – Джон вздохнул. – У нас тут вчера случилось очередное нападение.

– Наслышан.

Джон не удивился, что босс уже в курсе дела. Стив знает многое о многом.

– Я с ней еще не беседовал. Один из старших детективов устроил накануне в больнице целое представление, он умудрился еще больше травмировать несчастную потерпевшую.

– Хочешь сказать, этот парень – серьезная проблема? – спросил босс.

– Да, но ему всего год до пенсии, так что никто ничего не собирается делать, если только он не зарвется окончательно.

– Помощь требуется?

– Нет, я сам пока справляюсь. Но полагаю, должен сказать тебе, что сделал капитану полиции последнее предупреждение, с угрозой передать дело федералам.

Джон подробно рассказал о происшествии с Фрэнком Шпенглером и о жалобе из больницы на недостойное поведение детектива.

– Ну, здесь ты можешь на меня положиться. Одно твое слово – и «Омега» немедленно возьмет все в свои руки. Четыре-пять часов, и там все будет кишеть нашими агентами.

– Спасибо, но будет лучше, если расследование продолжат вести местные. Я не виню полицейский департамент Корпус-Кристи. Может, лично мне они и не нравятся, но парни тут вполне толковые. Просто преступник слишком умен. Планирует все до мелочей.

– Ты уже составил его профиль?

– Он образован или по крайней мере достаточно умен, чтобы знать, как не оставить после себя ДНК. Ни единой клеточки кожи. Эти изнасилования, бесспорно, акт доминирования, а не ярости. Преступник прекрасно управляет своими эмоциями.

– В отчетах вроде бы говорилось, что он избивает женщин? – прервал его Дракет. – Разве это не проявление ярости?

– Я так не считаю, – сказал Джон, откинувшись на спинку. – Он бьет их только затем, чтобы оглушить. Ни у одной из жертв не сломаны ни нос, ни челюсть. Если бы он избивал их в гневе, травмы были бы гораздо более тяжелыми. Он делает это, чтобы не дать жертвам рассмотреть себя, а значит, опознать. Больше ничего общего между жертвами нет, только черепно-лицевые травмы. Цвет кожи, возраст – все разное. Время и место нападения разные. Большинство случаев произошло в домах жертв, но один в отеле.

– И никаких улик на месте преступления?