Спасательный корабль

Все надеялись, что так и будет. Но пока до окончательной орбиты, находившейся на расстоянии 22 300 миль от Земли, было еще далеко. Корабль успел оторваться от земной поверхности на значительное расстояние, но все еще был связан с ней невидимыми узами гравитации. «Прометей» напоминал артиллерийский снаряд, которым выстрелили прямо в небо; снаряд достигает точки максимального подъема, а потом падает обратно. Точно так же ускорители подбросили «Прометей» на максимальную высоту, но недостаточно далеко, чтобы полностью вырваться из зоны земного притяжения.

— Кожух сброшен, сейчас воспламенится топливо в корпусе ракеты, — сообщил Патрик, не отрывая взгляда от табло ПВ. — Через две с половиной минуты двигатель выведет нас на более высокую орбиту. Все, пора!

Двигатель корабля в шесть раз уступал по мощности первоначальной стартовой системе, но все же был невероятно силен. На сей раз нагрузка возросла не так стремительно, но тем не менее снова достигла уровня пяти гравитации. И тут, впервые с момента старта, произошел сбой. Внезапно корабль затрясся, вибрация становилась все сильней и сильней — и вдруг прекратилась.

— У нас погоколебания! — резким голосом доложил Патрик.

— Давление восстановлено, погоколебания под контролем.

Вибрация прекратилась и больше не возобновлялась. Астронавты вздохнули с облегчением — они знали, что худшее позади. Трое членов экипажа, впервые попавшие в космос, отныне могли считать себя ветеранами. Они благополучно пережили взлет; в момент включения двигателей, когда воображение рисует самые ужасные картины, они совершили подъем в космос, сидя в маленьком ящике, приютившемся на боеголовке самой большой химической бомбы в истории человечества. Мощная энергия, заключенная в оболочке этой бомбы, благополучно вынесла корабль в космос. А могла бы и взорваться. Вот почему астронавты испытывали такое облегчение. И Коретта, и врачи в Центре управления полетом сразу заметили эту реакцию по показаниям датчиков, которые следили за пульсом и кровяным давлением членов экипажа. В Центре люди тоже немного расслабились, хоть работы у них по-прежнему хватало; меньше стало хмурых лиц, многие заулыбались. Флэкс достал свою традиционную победную сигару и принялся ее жевать. Но пока не раскуривал.

Все шло по плану.

— Двигатель отключен, — спокойно сообщил Патрик. — Центр, какова наша орбита?

— Четыре нуля. Было бы пять нулей, да вкралась единичка. Таким образом, ошибка при выходе на орбиту составляла 0,00001, то есть точность была почти идеальной. Патрик потянулся, отстегнул ремни и громко сказал:

— Мы вышли на нижнюю орбиту, но прошу вас пока не покидать кушеток. Я отправляюсь к вам.

Он отделился от кушетки и взмыл к потолку.

— Надя, я пошел поднимать боевой дух личного состава. Возьмите управление на себя, ладно?

— Нет проблем, вас поняла.

Приблизившись клюку, ведущему в соседний отсек, Патрик ухватился за переборку, чтобы затормозить. Его ноги медленно поднялись кверху и уперлись в стену. Движение тела прекратилось. Патрик вплыл в отсек экипажа головой вперед.

— Весьма драматичное появление, командир, — прокомментировала Коретта, глядя, как Патрик в полете пересекает помещение, направляясь к ней. — А скоро нам можно будет попробовать?

— Как только мы выйдем на окончательную орбиту. Как у вас тут дела?

Подлетев к ее кушетке, Уинтер согнул руки и остановился. Первым делом он проверил, хорошо ли закреплены ремни. Коретта кивнула и улыбнулась:

— Сейчас все в порядке. Но что это была за безумная тряска?

— Вы имеете в виду погоколебания?

— Они так называются?

— Да. По мере опустошения топливного бака возникают упругие продольные колебания, приводящие к повышенной вибрации двигателя. Ракета оснащена специальной системой демпферов, ослабляющих погоколебания.

— У меня чуть пломбы из зубов не вылетели.

— А как дела у вас? — обернулся Патрик к остальным членам экипажа.

После минутного колебания Григорий нерешительно произнес:

— Боюсь, что невесомость и тряска застали меня врасплох. У меня произошел небольшой казус... с кишечником. — Сальников едва заметно покраснел. — Слава Богу, есть пластиковый мешок, так что все обошлось.

— Ничего, бывает, — успокоил его Патрик. — Это наше профессиональное заболевание. Сейчас вы в порядке?

— Да, все нормально. Мне так неудобно.

— Ерунда. Когда мы снова окажемся на Земле, я расскажу вам кое-какие пилотские байки на эту тему.

— Только не сейчас, пожалуйста, — попросил Элай, не отрывая глаз от какого-то французского романа.

— Разумеется. Теперь пару слов о положении дел. — Все космонавты стали внимательно его слушать, даже Элай. — Мы находимся в 130 километрах от поверхности Земли и продолжаем подъем. Ускорители отделились, но в корпусе ракеты еще осталось топливо. Произойдет еще один выброс пламени, перед тем как отделится последняя ступень. После того как Центр управления полетом произведет окончательный расчет орбиты и вернет на Землю последнюю ступень, мы будем предоставлены самим себе. Тогда за дело примется Элай.