Спасатель

Хотя Йисур доверял военному гению Субэдэя, но он не на шутку перепугался. Где взять зерно, где найти сено и где теперь набирать хашар[38], если нигде нет ни презренных тариячи, копающихся в земле и пригодных только в качестве живого щита, ни урадов[39], способных быстро изготовить стенобитные снасти? После осады Торжка всех пленных перебили, ведь тащить полон в такую даль, когда еды и самим не хватает, а в день приходится проходить полсотни ли[40], просто невозможно. А Бату все время шлет улачи[41], требуя найти пропитание если не людям, то хотя бы коням.

Но за два дня обнаружили только несколько собак, тут же съеденных, и пару стогов. Но в джегун[42], которой досталось сено, вдруг начали болеть и издыхать лошади, причем болели как-то странно. Монголы сами прекрасно разбирались в ядах, не брезгуя при случае отравить источник, смазать ядом стрелы, а то и подсыпать отраву гостю, но подобных симптомов еще не видели. Когда павших животных разделывали, случайно заметили, что желудок у одной из них проткнут чем-то острым. Оказалось, хитрые тариячи прятали в сене куски проволоки, из которой делают кольца для илчирбилиг куяк[43]. В следующий раз цирики тщательно перебрали весь стог и, не найдя сюрпризов, отдали сушеную траву своим скакунам. Но через час лошади все равно начали хрипеть и бить ногами в конвульсиях. После этого тысячник приказал просто сжигать все стога, встреченные на пути.

К вечеру, сберегая силы лошадей, Йисур приказал остановиться на ночевку пораньше. Нукеры из его нукуда[44] быстро развели огонь и, сварив в горшке куски свежей конины, принялись жадно грызть, даже не посолив. Присоединившись к телохранителям, тысячник присел на кошму и, макнув кусочек конины в плошку с соленой водой, нехотя пожевал. Но кусок не лез в горло. Воистину, это проклятая земля, и им не выбраться отсюда. Солнце уже начинает склоняться к лету и снег заметно просел. Еще пара дней, и придется остановиться. Войско не успеет вырваться из лесного плена до распутицы, а пережить месяц до свежей травы весьма проблематично.

Когда из передового харагула[45] примчался, подгоняя плетью коня, посыльный, тысячник уже не ждал ничего хорошего и оказался прав.

– Йисур, нашли большой город, как раз там, где, по словам куман, должен находиться Ко-зелск. Множество людей и высокие стены. И еще, на протяжении тридцати ли урусуты раздолбили лед на реке.

* * *

Нарядив Ярослава, Сбыслава отправилась искать себе светелку, благо, размеры терема предполагали наличие большого количества комнат. Запоздало сообразив, что не стоило весь день таскать с нами девушку на осмотр стен, я почувствовал угрызения совести, тем более, что она пожаловалась, как у нее плечи болят. Шутка ли, провести два дня подряд в седле, да еще при такой прохладной погоде.

Тимофей с Фролом начали составлять программу отдыха, включая туда баню, пирушку, и еще кое-что, но не тут-то было. К нам явилось сразу трое посланников от местного князя с официальным приглашением на пир. Кого попало к князьям, конечно, не зовут, но тут кроме меня с Яриком подобной чести удостоились Капеца и оба младших воеводы, еще вчера бывших обычными десятниками. В общем, гостеприимные хозяева позвали весь начсостав Городецкого княжества, пусть и существующего в данный момент чисто номинально.

Практичный новгородец тут же поинтересовался, какой сегодня день. Я, впервые в жизни оставшийся на долгий срок без мобильника и планшета, столь сложную задачу решить не смог. Плещей тоже за время скитаний сбился со счета дней, и лишь Фрол, приобщенный к цивилизации, помнил, что сегодня Лазарева суббота, то есть 27 марта. Спросил расчетливый Тимофей, конечно, не просто так, а с определенной целью. Поняв, что в такой день потчевать нас мясом точно не будут, да и рыбой, наверно, тоже, Ратча извлек из мешков с припасами небольшой шмат копченой свинины, намереваясь заранее подкрепиться. Все-таки утром мы не завтракали, рассчитывая поесть в городе, но из-за продолжительной экскурсии вокруг Козельска так и остались голодными. Плещей охотно помог товарищу прикончить ветчину, а затем они начали извлекать из мешков свою лучшую одежду. Естественно, эвакуируясь из Городца, самые ценные вещи жители прихватили с собой, и лишь у попаданца никаких пожиток быть не могло. Меня эта проблема не очень-то смущала, но, увидев, какими нарядными стали облачившиеся в парадное платье Василий с Тимофеем, Капеца критически осмотрел меня и сокрушенно покачал головой.