Спасатель?!

Я помню, что большая часть заключенных сейчас на турнире по борьбе, но остальные-то почему все спят, сейчас ведь едва пять вечера, только эти трое видимо назначенные на работы ошейником наводят порядок. С другой стороны я могу подумать над этим и позже, а то бодрость после душа проходит, и лучше бы, где присесть и отдохнуть.

Койку с табличкой 215 я обнаружила по левой стене на третьем ярусе, и было это не просто, поскольку все номера висели вразнобой без системы. В ходе поисков я пару раз поглядывала на поломойку и мелкую, собираясь расспросить обо всем, но не стала, сказывалась усталость, да и они, ни на что внимания не обращали, и вряд ли захотят говорить, вот отдохну немного, тогда и задумаюсь об общении. Забравшись по лесенке к себе, я вывесила свои ленты на одной из ступенек, чтоб мелкая могла их постирать, и, завернувшись в простыню, уснула еще раньше, чем голова коснулась подголовника. Сказалась усталость и нервное напряжение, сдерживаемое до этого момента.

– Встать! – набатом прогремел голос.

Я подскочила, едва не сверзившись с кровати, и не понимая, где я вообще нахожусь, и что происходит. Но новая команда, одеться, эхом прогулявшаяся по казарме, вернула меня в жестокую действительность. Спрыгнув на пол, я схватила свои ленты и принялась одеваться, с неудовольствием отметив тот факт, что они грязные. Почему та заключенная мою одежду не постирала?

– Приготовится к движению! – И вновь многочисленное эхо.

Только встав в установленную позу, я сообразила, что это не эхо, просто ошейник повторяет те же команды другим заключенным, точнее у них свои ошейники эти же команды раздают.

– Направо, шагом, стой. – Выполнив все, я уперлась согнутой спиной в оттопыренную задницу впередистоящей женщины, и тут же меня подперли со спины. – Вперед, следовать за ведущим, держать строй. – Приказал ошейник, и мы плотной колонной побежали.

Я уже привыкла перемещаться и даже не очень уж сильно переживала из-за неудобства, но двигаться в колонне оказалось на порядок сложнее. Всю дорогу я старалась не пинать впередиидущую, и вовремя убирать ноги, чтоб не досталось мне, так что даже косится по сторонам не получалось, и о том, что мы пришли в столовую узнала только когда ноги погрузились в мох, а ошейник позволил принять свободное положение. Так в строю я и прошла до патрубков раздачи, получив миску каши, наполнив ее чуть меньше чем в обед, и стакан зеленой жидкости.

Все свободное пространство уже было заполнено ужинающими женщинами, от такого моря лысых голов и полосатых лент мне даже немного сделалось не по себе. Но я успокоилась, и нашла свободный островок, усевшись на колени. Другие заключенные рассаживались в основном по группам, но никто на чужую еду даже не смотрел. Тут же в столовой были и участницы турнира по борьбе, узнать их оказалось легко, они все были заляпаны уже подсохшей грязью, но она их не сильно смущала. Удивительно, но при таком скоплении народа голосов слышно не было, только усиленное чавканье. Время! Вот дура, надо и самой быстрее все съесть!

Опомнившись, я пошарила глазами в поисках ложки, ах, да, за поощрения. Я же не животное чтоб руками есть, но и тратить поощрение на такое, а ладно одно в день можно и потратить! Чтоб не уподобляться этим. Решительно поднявшись, я вернулась к раздаче, и приобрела себе ложку, после чего с любопытством попробовала кашу, она оказалась со вкусом гречки с подливой и чесноком. Ну, да этот день я провела плодотворно вот и еда нормальная, не деликатесы, но есть можно.

Я уже догрызала посуду и ложку, как ошейник погнал на выход, опять плотная колонна, только еще более растянувшаяся за счет грязных, пробежка и построение в позе ожидания в три ряда. Вдоль строя стал прохаживаться мужчина, в сандалиях с костяными пряжками в виде волчьей морды, довольно красивыми, и рассказывать о том, что завтра начинается новый рабочий месяц и как мы все должны хорошо постараться. Я слушала внимательно, он говорил правильные вещи, о том, что, только упорно работая и подчиняясь приказам, мы искупим свои преступления и сможем вернуться в общество. А те, кто этого понимать не желают, лишь усложняют свое положение, заставляя подвергать их дополнительным дисциплинарным мерам. Я ничего такого не желала, и потому, когда прозвучал вопрос, готовы ли мы упорно трудиться, выкрикнула вместе со всеми, подтверждая свое желание работать не покладая рук. После чего мужчина стал выкрикивать номера особо отличившихся в последних соревнованиях заключенных, выдавая им поощрения или сразу какие-то привилегии. А когда сообщили, что одна из отличившихся заслужила перевод в колонию с более мягким режимом, весь строй поддержал ее одобрительным и завистливым гулом. Я уже тоже успела понять, что за счастье ей привалило, хотя слушая это завистливое "Ууууу" засомневалась, что полностью это понимаю. На этом вечернее построение закончилось, и мы общей колонной проследовали в казарму.