Спасайся кто может

— Но где же капитан? — вскричала одна старая барыня с моей шлюпки, по фамилии Прендергаст.

— Он на пароходе, — отвечал помощник.

— Он… что? — повторила мистрис Прендергаст, смотря на воду, точно она ожидала увидеть капитана стоящим тут же, на гребне волны.

— Он остался погибать с судном! — сказал один из людей.

Тогда мистрис Прендергаст попросила кого-то одолжить ей платок, потому что свой ручной мешочек она забыла на пароходе, и, вооружившись платком, начала горько рыдать.

— Смелый, простой англичанин-моряк! — сказала она, всхлипывая. — Остался погибать со своим кораблем! Вот он! Посмотрите, на мостике.

Все мы взглянули, и тогда и другим женщинам захотелось призанять платков. Я дал одной из них лоскут бумажной тряпки, но она так рассердилась за то, что тряпка была чуть-чуть масляниста, что и плакать совершенно позабыла, и обещала пожаловаться на меня помощнику, как только мы доберемся до берега.

— Я всю жизнь буду помнить его в своих молитвах! — сказала одна из женщин, рыдавшая очень удобно в большой красный шейный платок одного из людей.

— Слава его подвига прогремит по всей Англии! — прибавила другая.

— Симпатии и слезы дешево стоят, — торжественно произнес один из мужчин-пассажиров. — Если нам удастся достигнуть берега, мы должны все сложиться, чтобы поддержать его вдову и сирот.

— Слушайте, слушайте! — закричали все.

— Мы воздвигнем гранитный памятник в память о нем! — сказала мистрис Прендергаст.

— А не лучше ли нам вернуться к пароходу и захватить капитана с собой? — сказал какой-то господин с другой лодки. — Мне думается, что это и обойдется дешевле, да, пожалуй, бедняга и сам предпочел бы это.

— Стыдитесь, — отвечали ему многие, и мне кажется, что они в самом деле взвинтили себя до такой степени, что были бы разочарованы, если бы капитан спасся.

— А вы знаете, куда мы плывем, мистер Бунс? — закричал майор.

— Да, — говорит помощник.

— А далеко ли ближайшая земля? — спрашивает опять майор.

— Миль около тысячи, — отвечает помощник.

Тогда майор начал высчитывать и рассчитывать, что нам понадобится дней десять на то, чтобы достигнуть берега, и что нашего запаса воды в бочонках нам хватит всего дня на три. Он сообщил об этом помощнику, а молодой лейтенант, сидевший в той же шлюпке с огромной сигарой во рту, сказал, что, очевидно, в этом году спрос на гранитные памятники увеличится. Затем он добавил, что, к счастью, он отрекся от всех своих детей за то, что они поженились и вышли замуж против его воли, и поэтому после него не останется сирот, которые бы получили наследство и оплакивали бы его.

Некоторые из женщин улыбнулись на шутку, а старая мистрис Прендергаст так расхохоталась, что раскачала шлюпку. Вообще мы как-то вдруг сделались очень веселы, и один из людей сказал, что на вычисление майора никак нельзя полагаться, так как он считал только по две пинты в галлоне.

Тут нам стало еще веселее, и мы начинали уже смотреть на всю историю, как на увеселительную прогулку, как вдруг, ко всеобщему изумлению, шлюпка помощника повернула обратно к пароходу.

Вот вышла потеха, могу вам сказать! Все кричали, смеялись, говорили разом, а мистрис Прендергаст уверяла, что никогда еще и никто не слыхивал, чтобы капитан, оставшийся один на судне, чтобы погибнуть, потом затушил пожар после того, как вся команда бросила его и бежала. Такого случая еще не было, да и не будет никогда! Она уверена, что капитан обожжен и что его придется сейчас же уложить в постель и обложить тряпками, пропитанными маслом.

Не прошло и часу, как мы были уже опять на пароходе. Дамы так и накинулись на капитана. Том Гал клялся, что мистрис Прендергаст пыталась поцеловать его, и вообще они носились с ним до смешного, до глупости. Как только шлюпки были подняты опять на палубу, я услышал звонок электрического колокола в машинном отделении, развели пары, машина заработала, и мы снова двинулись.

— Говорите, — закричал кто-то из пассажиров. — Говорите!

— Браво, браво! — кричали другие.

Тогда капитан выступил вперед и обратился к ним с маленькой приятной речью. Сначала он поблагодарил за доверие к нему и за тот примерный порядок, в котором они покидали судно. Он сказал, что это делает честь всем участвовавшим, команде и пассажирам, и что, без сомнения, они несколько удивятся, когда узнают, что никакого пожара вовсе и не было и что все это была фальшивая тревога, маленькое испытание, произведенное с целью убедиться, что шлюпочное ученье хорошо воспринято всеми.

И, действительно, капитан прав, когда сказал, что пассажиры удивятся! И что за шум они тут подняли и чего только они не говорили про этого человека, которому они только-что собирались поставить гранитный памятник; просто изумительно! Понадобилось бы, право, целое кладбище памятников, чтобы написать на них все то, что они про него говорили, да и то пришлось бы гравировать самыми мельчайшими буквами!

— Я предлагаю вам всем собраться в кают-кампании и вынести протест по поводу возмутительного поведения капитана! — негодовал майор. — Предлагаю избрать мистера Макферсона председателем нашего собрания!