Спасайся, кто может!..

Запинаясь, изложил ситуацию.

— Да-с, положение незавидное… Рад бы вам помочь, но Дворец мне не подчиненный…

Пошел во Дворец — бывший особняк губернатора. Глаза разбежались от красоты! Мраморные лестницы, мраморные статуи, люстры одна другой краше, картины, как в музее. И заправляет этой красотой дамочка такая важная, строгая. Она меня сразу осадила:

— Дворец обслуживав! исключительно первичные браки… Вы же, надо полагать…

Своей грустной невенчанной историей я мог бы разжалобить во Дворце любую мраморную статую, не то, что дворцовую дамочку.

— Как же мне с вами поступить? — вздохнула она. — В нашей практике такого не было. Да и очередь у нас, все браки на три месяца вперед расписаны…

Показываю резолюцию исполкома. Нулевое впечатление!

— Это для рядового бракосочетания, в загсе. Для нас оно недействительное…

Возвращаться к Марусе ни с чем — страшно. Была не была, пошел в исполком. На мое счастье, у входа столкнулся с зампредом. Узнал меня, поздоровался:

— Что, пришли на свадьбу приглашать?

— До свадьбы, говорю, ой, как далеко! Скорее разводом пахнет, если не поможете… — И доложил накоротке оперативную сводку событий. Зампред взял у меня старую резолюцию и надписал: «Во Дворец, товарищ Гусаковой М, И.». Для верности приложил круглую печать и пожелал счастья в личной жизни.

Бегу изо всех сил во Дворец. Товарищ Гусакова М. И. приняла меня как родного, а резолюцию начальства к исполнению:

— Что ж, сколько вам на подготовку к свадьбе?

— Да мы пятьдесят лет готовились…

— Ладно, так и быть завтра сверхурочно обвенчаем!

Мчусь домой, а старуха совсем распоясалась:

— Ты что, в своем уме?! Тебе лишь бы меня с рук сбагрить… Фату, спрашиваю тебя, мне нужно? Нужно! А подвенечное платье? Обручальные кольца? Цветы? Ты думал тихарем пройти? Никакой в тебе серьезности и понятия! Полвека воспитываю, а толку?!

Взмыленный, на ракетной скорости лечу обратно во Дворец, упрашиваю, умоляю отложить церемонию. А их и умолять не пришлось.

— Вот хорошо, что за ум взялись. Мы таких приветствуем, что берут срок на обдумыванием Ведь нам, поймите, важно не количество, а качество. Мы обязательство такое приняли: в вопросах брака не допускать брака!

Я их успокоил:

— Что-что, а за качество ручаемся! Брака не будет!

…Спасибо детям и внукам, спасибо моему завкому и Марусиному фабкому, если бы не они, я бы такой нагрузки не выдержал и определенно сыграл бы в ящик…

Что вам еще рассказывать? Свадьба прошла по первому разряду. Не знаю, сколько осталось мне жить, но до конца дней не забыть мне свадьбы во Дворце. Посмотрели бы вы на Марусю! Я весь в черном костюме, в накрахмаленной белой сорочке, а вот рядом с Марусей я выглядел жалким цыпленком. И откуда у нее царственная повадка?! Павой, будто сама губернаторша, важно ступала по дворцовым коврам. Две правнучки, замирая от счастья — каким еще правнучкам довелось присутствовать на свадьбе своей прабабушки! — торжественно несли хвост ее подвенечного платья…

Нам повезло, назначенная перед нами пара запаздывала, и нас провернули вне очереди. Когда надевали обручальные кольца, Маруся от волнения побледнела, я тоже тайком слезу обронил. Оно и понятно, не каждый день венчаешься… Представитель райисполкома, не глядя на нас, отмочил по бумажке речугу, заготовленную, должно быть, для опоздавшей пары молодых:

«Дорогие молодожены! Поздравляю вас с законным браком! Вы находитесь у самого порога семейной жизни. Знайте, вас ждут не только бархатные дорожки, но и рытвины и ухабы. Пусть они вас не пугают. Живите мирно и дружно, помните слова поэта: «Любовью дорожить умейте!»

Грянул оркестр, раскупорили шампанского, мы с Марусей на радостях расцеловались…

Из Дворца десять машин цугом повезли нас в клуб, где мой завод и Марусина фабрика закатили пир на весь мир. Опять речи, тосты, крики «Горько!». По сумме поцелуев мы с Марусей в тот день перевыполнили все наметки на пятьдесят лет вперед.

Сижу, слушаю речи, поздравления, принимаю подарки, кто-то меня целует, кого-то я целую. Но при всем том сижу как на иголках, все жду, какую еще каверзу выкинет моя новобрачная: при ее характере не может она спокойно усидеть, Так оно и есть! Встает, стучит ножом по бокалу, берет себе слово: