«…Спасай Россию!» Десант в прошлое

— Дорогая, — предельно честный взгляд в глаза, голос чуть дрожит (то ли от волнения, то ли от страсти). — Жизнь моя, счастье мое! Ничего на свете я не хотел бы так, как никогда больше не расставаться с тобой… Но, — теперь попробовать отвести глаза или чуть прикрыть их. — Ты же видишь: рядом со мной — небезопасно. Мне даже страшно подумать, что если бы ты тогда была рядом, эти негодяи могли причинить тебе… они могли тебя…

Голос срывается и дрожит. Моретта смотрит на меня своими светлыми прусскими глазами, на которых уже блестят слезы:

— Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? Ты не хочешь, чтобы мы были вместе?

— Хочу счастье мое, но я боюсь за тебя…

Она разражается рыданиями, которые прерываются примитивными домыслами о том, что я разлюбил ее, что я никогда ее не любил, что… Да в самом деле! Любой мужчина средних лет, не слишком гнусного нрава и не самой крокодильей внешности хоть раз в жизни да слышал эти попреки, на которые так щедра прекрасная половина человечества!

Утешение прекрасной немки слегка затянулось. Но "все проходит и это пройдет!" И вот мы уже третий день идем по бескрайним просторам Атлантики. Морская болезнь, начавшаяся в первый день путешествия, так и продолжает терзать меня. Тем не менее, дела я не бросаю и сейчас я стою на мостике в картинной позе, как минимум, Христофора Колумба, слушая пространные объяснения Эссена об устройстве корабля. Но мысли мои далеко. Я пытаюсь решить одну загадку или ребус, что ли. Вроде бы и незначительную, но…

В Бресте, на прощальном обеде в мою честь, ко мне подошел, путаясь в ногах и отчаянно краснея, невысокий жилистый человек, оказавшийся членом магистрата. А по совместительству — страстным охотником. С трудом подбирая слова, он, наконец, родил просьбу посодействовать ему в приобретении замечательной русской винтовки. В качестве подкрепления своей просьбы он преподнес мне великолепную шкуру тигра, которого подстрелил где-то в джунглях Индокитая.

Умиленный его просьбой, я послал пару атаманцев с Хабаловым во главе, и уже через сорок минут протянул лягушатнику новенькую берданку, которую мои орлы позаимствовали из оружейки «Нахимова». Но вот тут и начались непонятки. Галл заявил, что имел в виду совсем другое оружие.

Быстро перебрав в уме все, что у нас было на тот момент, я сообщил ему, что винтовка Крнка значительно хуже, а Карле — вообще анахронизм. Но он настаивал на том, что у нас в России, где-то в Нижнем Новгороде производят замечательный охотничий штуцер — малокалиберный, магазинный да еще и под названием… "Печаль"!!! Интересно, кто же это печалится: дичь или охотник? Да и о производстве стрелкового оружия в Нижнем я впервые слышу. Хотя… Ну не могу же я все помнить! Нет, все-таки странно: в Нижнем вроде бы никто не делал винтовок… Может, какая-нибудь мелкосерийка?…

Интерлюдия [56]

В кабинете Его Императорского Величества кайзера Германии сидели два старика, реликта ушедшего века, сам кайзер и его верный канцлер. На ковре перед письменным столом топтался молодцеватый молодой человек с военной выправкой. Последней, впрочем, кого-либо в Пруссии удивить крайне трудно, так уж исторически сложилось. Пруссаков очень часто пробовали на зуб решительно все соседи и, за редким исключением, означенный зуб обламывался. Исключение презрительно взирало на всех троих с картины русского живописца Сурикоффа… но не стоило забывать, где и при каких обстоятельствах скончалась жертва русско-прусского союза. — Значит, Вилли, ты уверен, что наш друг Ники искренне влюблен в девочку? — голос одного из стариков, первого императора совсем недавно объединенной Германии, слегка дрожал, но именно что слегка. Ничего здесь не было от трусости или сомнений — просто за последний год император здорово сдал. И то сказать — приближался конец девятого десятка прожитых лет.

— Абсолютно, мой кайзер, — бравировать родством внук не стал. Это он в семейных отношениях — внук. А сейчас — как и обычно, доверенное лицо двух самых выдающихся в истории страны людей. Лицо, будем честны, ПОДЧИНЕННОЕ. Испытуемый, так сказать. — Ники и Моретта… да в конце концов, что я в десятый раз распинаюсь! — чуть не грохнул по столу кулаком молодцеватый тезка старика. — Просто поговорите с ним вот так же приватно, у него же сейчас такое состояние, что он даже репортерам САСШ будет во всех подробностях рассказывать о своих отношениях. А если слегка подпоить — не исключено, что расскажет и об иных подробностях в Бресте, где инкогнито находится…

— Нет, Вилли. Я этого знать не хочу, — устало прервал император. — Со всем этим будешь иметь дело уже ты, нам это просто не интересно. Тут другое. Дело в том, что Ники НИКОГДА не видел девочку до этой вашей истории в духе Дюма. Это установлено достоверно.