Спайди. Часть 4.

Армия США неплохо заботиться о покалеченных солдатах, но капрал, насколько я понял был из тех людей, которые считают, что их вечно все обделяют. Он захотел больше денег. И потому вышел на Тинкерера. Старик ведь не просто воплощал в жизнь свои наработки, но и охотно скупал чужие образцы техники. Ничего криминального, если подумать. Я вот тоже чем-то подобным занимаюсь. Даже, порой в более жесткой форме. Избиваю злодеев, а потом еще и забираю себе их оружие.

Такие вот дела.

Неприятная ситуация. Поймите правильно, я не против того чтобы технологии протезирования начали использоваться на широкой основе. Рано или поздно так и будет. Но я уверен, что Мэйсон если бы заинтересовался тем что мог ему предложить Стивенсон, начал бы проводить свои операции в кустарных условиях. Что самое главное без медицинского образования! И что прикажете потом делать? Переделывать за ним? Нет уж! Все должно происходить в специально оборудованных операционных и под руководством настоящего доктора, а не руками безумного ученного в его подвале!

- Пошел ты, ублюдок! – прорычал Стивенсон извиваясь словно змея.

Залепив его руки и ноги паутиной, я убрал щупальце. Кивнув Шарку, я оставил их самых. Пускай общаются. А я пока поговорю с Финеасом Мэйсоном. Надеюсь успокоительные что он принял уже начали действовать.

Старик действительно успокоился и начал думать головой, а не поддаваться эмоциям. Разговор вышел длинным, но после первого недопонимания, я хотел, как можно более доходчиво разъяснить Тинкереру новую политику партии. Ведь теперь он неофициально переходил мод мой контроль. Закрывать его мастерскую я смысла не видел. Не станет его так появиться еще какой-то умник. Жизнь ведь не терпит пустоты. Пусть Финеас и дальше заниматься тем что ему так нравиться. Копается в электронике, создает что-то уникальное, и толкает это мелким злодеям. Пускай. Зато в его лице я получу превосходного информатора. Ну и чего греха таить, я буду пристально наблюдать за его профессиональной работой. Даже спонсировать его исследования. Не такие большие деньги, а человеку радость, и мне полезно.

Так что я постарался максимально доходчиво объяснить Мэйсону новые правила игры. Собственно, я не так уж и много просил. Всего лишь сообщать мне если в городе будет планироваться что-то крупное, и говорить о появлении в городе новых злодеев. Все то же самое что он делал и для Дума.

Напоследок я добросовестно купил у него перчатки аналогичные тем что использует Шокер. Как оказалось, они испускают ударную волну воздуха, который вибрирует на высокой частоте. Перчатки имели пять степеней мощности. На самом легком волна просто несильно отбрасывала человека, не нанося тому никаких серьезных повреждений. На высоком можно было легко дробить бетон и человеческие кости.

Кроме перчаток взял себе образец ткани, из которой состоял костюм Шокера. Она защищала Шульца от вредоносного воздействия перчаток на его собственное тело. Уже предвкушаю как начну разбираться в устройстве новых игрушек!

На этом я и попрощался с Тинкерером. Надеюсь он не станет преподносить мне новых сюрпризов. Иначе наш следующий разговор будет много жестче.

Забрав Шарка и бессознательную тушу капрала Стивенсона, мы покинули мастерскую. Предстояло еще решить, что дальше делать с не в меру наглым и жадным военным.

***

Тридцать восьмая

Тридцать восьмая

Нью-Йорк. Озкорп.

Майлз нежно провел рукой по затемненному стеклу. Там внутри белоснежно белой капсулы лежала его мечта. Без преуменьшений любовь всей его жизни. Разве бы он решился на что-то подобное если бы не любил ее? Это уж вряд ли.

Его светловолосый ангел. Сущность что подвигла простого университетского преподавателя биологии пойти на удивительные эксперименты.

- Моя милая муза, - тихо прошептал он и тут же мысленно поморщился. Старые привычки не так уж и просто вывести.

Обычно люди довольно косо смотрят на тех, кто любит поговорить сам с собой. Но что в этом такого странного? Ха, да все известные гении имели свои причуды! И его любовь озвучивать некоторые мысли вслух на фоне некоторых из них смотрится весьма невинно. Вот только доказывать что-то этим примитивным созданиям себе дороже. Это он уяснил с самого раннего детства, когда по своей неосторожности мог предполагать, что его отец сможет понять и принять любовь сына к биологии.

- Глупец, как я только мог думать, что этот вечно паяный докер сможет это осознать! – чуть громче произнёс Майлз Уоррен. – Ограниченный, твердолобый болван!

Именно из-за подобных людей, ученый почти всю свою сознательную жизнь был вынужден подавлять в себе свои естественные реакции. Ведь в битком набитом людьми университете он редко когда имел возможность побыть наедине сам с собой. Но подобные неудобства сполна компенсировались, когда Уоррен неожиданно встретил среди сотен студентов ту единственную что пленила его сердце и разум!