Созвездие жадных псов

Я кивнула, конечно. Стоило лишь всесильному Вячеславу Сергеевичу отправиться на тот свет, как его дети моментально стали всем не нужны.

– Ну я и предложил тебе роль, – бормотал Веня, – думал, нашел лучший вариант. Но тут такая вещь, в общем, штука хитрая, хочется, как лучше…

– Короче говоря, ты решил отдать роль Ребекке? – грозно поинтересовалась я, старательно скрывая радость.

Главное, чтобы Веня не понял, как я счастлива, иначе, не дай бог, передумает.

– Ну, голуба, не куксись, – заныл Веня, – следующий сериал твой, честное благородное!

– Я сейчас ей глаза выцарапаю!

– Ну крошка, – забубнил Веня, – ну лапа, будь умницей.

Я не выдержала и расхохоталась:

– Бекки, иди сюда, хватит прятаться.

Ребекка высунулась из кухни и виновато затараторила:

– Ей-богу, я не хотела, ну случайно вышло. Веня, я отказываюсь! Не хочу Лампе карьеру ломать. Я согласна на любую роль в другом сериале, кривляться не стану, но на Алевтину – никогда! Слышишь, Евлампия! Никогда!

Веня ухватился руками за голову и заныл:

– О господи, ну как мне все бабы опостылели! Господи, в следующий раз буду делать фильм из жизни животного мира!

– Почему? – изумилась я.

– Потому что мужики еще хуже, чем бабы, – пояснил антрепренер.

Ребекка продолжала оправдываться:

– Ты не подумай, Лампа, что я сама…

– Ладно, – прервала я ее, – Алевтина – твоя, честно говоря, я просто счастлива, что избавилась от необходимости кривляться перед камерой, ну не мое это занятие! Так что не переживай, а прими от меня большое спасибо!

Бекки, бурно зарыдав, кинулась мне на шею, безостановочно повторяя:

– Лампуша, дорогая, милая.

– Так ты не хочешь сниматься? – тихо поинтересовался антрепренер.

– Слушай, Веник, – обозлилась я, – сколько можно тебе втолковывать? Ты совсем тупой? Одна беда…

– Какая? – в один голос поинтересовались Веня и Ребекка.

– А газеты? Интервью, фото…

– Ерунда, – отмахнулся антрепренер, – не бери в голову, я все улажу наилучшим образом.

– А почему дверь сломана? – загремел со двора Гарик.

Ребекка и Веня быстро переглянулись и зашептали:

– Эй, Лампа, только при нем не надо про сериал! Это наше дело, хорошо?

Я пожала плечами. Пожалуйста, только не понимаю, почему они решили соблюдать строгую секретность.

Утром в пятницу я набрала телефон кулинарного училища и, услыхав бодрое «алло», пропищала тоненьким голоском:

– Я хочу подавать документы, скажите, когда директор будет?

– Людмила Григорьевна находится на работе с девяти до восемнадцати, – железным тоном пояснила невидимая собеседница, – но бумаги нужно отдавать в приемную комиссию, время работы то же.

Страшно обрадованная, что «носорог» такой трудолюбивый, я стала собираться. Сначала положила в сумочку небольшое удостоверение темно-бордового цвета с золотыми буквами ФСБ на обложке. Купила его за двадцать пять рублей в переходе между «Тверской» и «Чеховской». Там стоит симпатичный молодой человек с целой грудой «документов». Еще за четвертак он лихо заполняет его, ставит печать и вклеивает фотографию. Кстати, в этом же переходе есть и фотоавтомат… Вообще у меня было две ксивы, одна – «Московский уголовный розыск» и другая – «Федеральная служба безопасности». Но ксиву МУР отобрал Володя Костин, взяв с меня честное благородное слово, что я больше никогда не воспользуюсь этим документом. Но в отношении ФСБ майор никаких указаний мне не давал, он просто ничего не знает об этой книжечке. Значит, моя совесть чиста. Положив в сумочку фотографии и велев детям не слишком приставать к генералу Рябову, я побежала на станцию.

Платформа встретила меня тревожно гудящей толпой. У касс клубился народ.

– Безобразие, – кричал мужик в мятом сером костюме, – если электрички отменяете, то обязаны людям справки выдавать для начальства! Что я теперь на работе скажу, почему опоздал?

– Нечего на меня орать, – визжала кассирша, – я в чем виновата? Сообщили: поезда до семи вечера не пойдут ни в Москву, ни в Калугу. А справки в столице получишь, у начальника Киевского вокзала.

– Что случилось? – спросила я у молодой женщины с девочкой.

Та горестно вздохнула:

– Говорят, пути ремонтируют, и поезда в Москву не ходят, а на автобус до «Юго-Западной» сесть без шансов, он раз в час ходит, и мы с дочкой не влезли. Что делать, ума не приложу!

В расстроенных чувствах я поплелась назад. Вот жалость, эх, была бы машина! Минуточку, но машина как раз есть. Золотая «копейка» стоит под окнами, заправленная бензином под самое горлышко, а немногословный Роман покопался в моторе, и теперь «жигуленок» летит, как журавль на юг.

В глубоком раздумье я походила вокруг автомобиля. Конечно, страшно, но надо когда-нибудь начинать! Эх, была не была.

Путь до Минского шоссе я преодолела довольно быстро, впрочем, и на магистрали особых сложностей не возникло, поток транспорта был невелик, и, держа приличную дистанцию от впереди идущих иномарок, я, мокрая от напряжения, вкатилась на Кутузовский проспект.