Созидающий башню

Наверное, Риса должна была насторожить странная покладистость боевика, но в тот момент все его мысли были заняты предстоящей операцией. Он попытался прощупать пространство пещеры, чтобы уловить эманации находящихся там людей, и мысленно взмолился, чтобы это были лишь эманации Медины и Семёна. Похоже, судьба сегодня благоволила к охотнику, кем бы ни был человек, находящийся там, за стеной летящей воды, но он точно был один. Впрочем, Риса это почему-то совсем не порадовало, так как тот шквал радостных, даже можно сказать, восторженных чувств, что накрыл эмпата подобно взрывной волне, никак не вязался с его представлениями о бездушном Магистре. Эти чувства явно принадлежали Семёну, и вызвать их могла только встреча с Кирой.

Наверное, Рису следовало бы порадоваться, что Семён находится в пещере один, без своего подселенца и остановить свою карательную операцию, по крайней мере, попробовать сначала просто поговорить. Увы, ревность – плохой советчик, когда требуются хладнокровие и рассудительность. Эйфория, в которой сейчас пребывал его явно более удачливый соперник, вызвала у Риса такую злобу, что всю имевшуюся в наличии рассудительность вымело из головы ревнивца поганой метлой. Сжав зубы, он рванул к пещере. Увы, далеко уйти ему не удалось, как только Рис повернулся к своему напарнику спиной, тот нанёс ему удар рукояткой пистолета по затылку.

– Извини, парень,– промурлыкал Тесар, укладывая бесчувственное тело на песок,– но я должен сделать это сам. Спасибо, что подбросил, отдохни пока,– он засунул пистолет за пояс и полез на скалу, с которой можно было нырнуть в проход под водопадом.

Глава 23

Как часто нам кажется, что счастье, подаренное нам волей судьбы, будет пребывать с нами вечно. К счастью быстро привыкаешь, оно начинает казаться заслуженным и даже немного приедается со временем. Что тут скажешь, мы живём в дуальной реальности и способны оценить своё счастье, только когда его теряем, ведь всё познаётся в сравнении. На долю Семёна в полной мере выпала эта замечательная возможность сравнить. Три года, проведённые рядом с любимой женщиной без возможности к ней приблизиться, оказались отличной реперной точкой для понимания, что такое страдание. По сравнению с этой мукой, всё остальное представлялось уже просто лёгким неудобством, даже заключение в карцер и неминуемая на тот момент смерть.

Зато и награда за страдания оказалась запредельной. Семён и помыслить не мог, что любимая женщина простила все его грехи, даже те, которые он сам считал непростительными, что она до сих пор его любит и хочет быть с ним. Разумеется, он бы боролся за Киру в любом случае, но полагал, что шансы у него невелики. Разве можно себе представить, чтобы кто-то простил покушение на свою жизнь? Но Кира простила, и даже возможное присутствие Медины её не испугало. Что это, если не чудо?

Семён пребывал в полной эйфории, когда мир кажется совершенным, и свято веришь, что нынешнее блаженство никогда не закончится. Единственным раздражающим фактором ему представлялась каменная пирамидка с засохшими венками, которая так назойливо и, главное, достоверно прикидывалась могилой, что невольно хотелось почтить почившего минутой молчания. Этот символ смерти бессовестно нарушал гармонию, царившую в долине, которая сейчас представлялась Семёну не иначе, как волшебной, ведь именно здесь счастье вернулось в его жизнь. Здесь у него опять появилось будущее, ему больше не нужно было прятаться от любимой женщины, он получил шанс снова стать частью своей семьи. Как никогда раньше, Семёну хотелось жить, и собственная могила была неподходящим началом новой жизни.

Недолго думая, он сгрёб венки в кучу и сбросил их в ущелье, где шустрая речка подхватила свою нежданную добычу и утащила её под скалу. Следом за венками последовала и галька, из которой была сложена пирамида. Правда, разборка пирамиды оказалась непростой задачей, поскольку старательная Кира подошла к делу возведения этой нехитрой конструкции технически грамотно и не просто сложила камни один на другой, а слепила их друг с другом смесью глины и какого-то клея. Так что Семёну было чем занять время до её возвращения.

Когда Тесар ворвался в долину, Семён как раз тащил очередную порцию отколупанных камней к ущелью и выглядел совершенно неготовым к схватке с вооружённым боевиком. Из одежды на нём были только штаны, подвёрнутые до колен, если не считать за предмет одежды медальон бессмертного, с которым никто из них не расставался даже после смерти. Вся остальная магистерская амуниция, включая башмаки, была сложена аккуратной стопкой около пирамиды, там же лежало и оружие. Наверное, следует признать, что для бессмертного Семён проявил непростительную беспечность, но здесь, в собственном логове ему вроде бы неоткуда было ждать нападения, да и счастье, которое переполняло его душу, никак не сочеталось с мерами предосторожности. В общем, Тесар застал его врасплох.