Сожженные мосты

Недобрые знаки. Город, где торговцы так оборудуют свои лавки, не может считаться безопасным.

Исчезнувший в глубинах лавки подросток вернулся с невысоким, толстеньким, круглым, как колобок, евреем, голова которого напоминала бильярдный шар, настолько она была гладкой, круглой и лысой. Ермолки — головного убора, который любят носить евреи, — на нем не было, зато был расшитый причудливыми узорами жилет.

Еврей вопросительно уставился на меня.

— Варфоломей Петрович отрекомендовал вас как лучшего портного в этом городе… — решил начать с рекомендаций я. И не ошибся, портной буквально расцвел…

— Из русского посольства… как же, как же… Друзья Варфоломея Петровича — наши друзья… Для друзей Варфоломея Петровича вход всегда открыт. Я Хаим, старый еврей, который умеет немножко шить, а вот этот халамидник [56], который пока и иголку не научился в руках держать, — это Натан…

— Александр Воронцов, — представился я, — если по-местному, то Искандер.

— Да ну их, этих местных, — отмахнулся еврей, — мы сами по себе. А вы, как и Варфоломей Петрович, работаете в посольстве.

— В некоем роде. Мне нужен фрак. Самый лучший, какой только есть.

— Минуточку, минуточку… — засуетился портной. — Натан, ты где ходишь, биндюжник?! Где мой сантиметр?! Где он?!

— Вот он… У вас на шее, дедушка…

— Халамидник! Иди, иди, посмотри, осталась ли у нас италийская ткань… Самая лучшая, кажется, еще были два рулона.

— Извините… — я был вынужден поднять руки, потому что меня бесцеремонно обмеряли сантиметром со всех сторон, — но вы немного не поняли. Мне нужен фрак напрокат. Потом, возможно, я закажу пошить, но…

Договорить мне не дали…

— Господин хороший, как так можно? Старый Хаим живет на этой земле не первый десяток лет, но такого никогда не видел. Ну, у меня иногда берут напрокат фраки всякие халамидники, желающие произвести впечатление на даму, но такому господину, как вы, не пристало носить вещи, сшитые по чужой мерке. Никакая встреча, никакая дама не стоит того, чтобы так не ценить себя. Вы не думайте, для друзей Варфоломея Петровича старый Хаим Вейцман отложит все другие заказы…

— Увы, но вряд ли вы управитесь до следующего дня.

— Следующий день, следующий день… Любую встречу, какова бы она ни была, следует отложить, если не готов предстать во всем параде, вы поверьте старому еврею, он много пожил и многое видал. Правду говорил один мудрый человек, по одежке встречают, а остальное уж и не сильно важно…

— Увы, моя встреча не терпит отлагательства. Она назначена в Голубом дворце.

Честное слово, не хотел. Любой разведчик знает, что такое «маятник», — это когда качаешь ситуацию из крайности в крайность, выводя человека из равновесия. Тут я сказал, даже не подумав — и результат поразил меня. Старый портной Хаим из Тегерана с ужасом отшатнулся от меня, едва не выронив из рук сантиметр…

— Успокойтесь, сударь, — недоуменно произнес я. — Что с вами?

— Вы… русский?

— Русский, — я все больше недоумевал.

— Русский? — переспросил Хаим. — На самом деле русский?

— И в самом деле русский. Чистокровный. Возможно, во мне течет малая толика других кровей, но как минимум на три четверти я русский, это несомненно.

— Но… осмелюсь спросить, что вы собираетесь делать в Голубом дворце?

— В Голубой дворец меня пригласил Его Светлость Шахиншах Мохаммед. Я должен вручить ему верительные грамоты. Я новый посол Российской империи при дворе Их Светлости Шахиншаха Мохаммеда, только что прилетел из Петербурга.

Вот теперь я уже целенаправленно наблюдал за реакцией — и она мне снова не понравилась. Ужас, не наигранный, а самый настоящий страх был в глазах старого еврея, страх, который мне редко доводилось видеть. Страх и какая-то… обреченность, что ли. Такое последний раз я видел несколько лет назад в Белфасте…

А при моих последних словах мелькнуло еще и отчаяние…

— А… как же… осмелюсь спросить?.. Варфоломей Петрович?.. Он ведь?..

— Варфоломей Петрович был временным посланником, я же — чрезвычайный и полномочный посол. Вернее, буду им с завтрашнего дня. Я пока не вручил верительные грамоты. Но русское посольство будет работать, как и работало. А вы, получается, подданный Его Величества Императора Российского Александра?

— Нет… — еврей как-то осунулся, — увы, нет. Я надеялся, что хотя бы Натан… но что теперь об этом говорить…