Сожжение Просперо

У него уже накапливались сказания. Некоторые истории приносили поднимавшиеся для перегруппировки воины после сражений на подземных уровнях. Другие передавались поджидавшими в резерве Волками, которым информация о событиях на поверхности приходила через системы связи.

В некоторых сказаниях содержались полные отчеты о действиях, другие казались Хавсеру чрезмерно преувеличенными и приукрашенными. «Мьодовые истории» — так называл Эска Разбитая Губа сказания, сложенные под воздействием опасного напитка фенрисийцев.

И все же вряд ли это были «мьодовые истории», поскольку сам Эска утверждал, что ни один уважающий себя член Стаи и уж тем более ни один воин Тра не позволит себе хвастаться. Согласно традициям Влка Фенрика, бахвалов считали представителями низшей формы жизни. По рассказам судили о воине, а их истинность определяла его репутацию. Поле битвы быстро разоблачит хвастуна: там проходят проверку его сила, храбрость и мастерство владения оружием.

И это, добавлял Эска, еще одна причина существования скальдов. Они должны оценить истинность историй, они должны быть нейтральными посредниками, не позволяющими гордости, предвзятости или мьоду исказить истину.

— Выходит, скальды рассказывают истории, чтобы вас развлечь, чтобы правдиво описать события и сохранить историю? — спросил Хавсер.

Эска ухмыльнулся:

— Да, но в основном чтобы нас развлечь.

— И что же развлекает Волков Фенриса? — не унимался Хавсер. — Какие сказания вы считаете самыми увлекательными?

Эска задумался.

— Нам нравятся истории о вещах, которые нас пугают, — ответил он.

Кроме историй, содержавших явные преувеличения, имелись и другие рассказы, которые ставили Хавсера в тупик.

Согласно большей части информации, война на поверхности стала настоящим апокалипсисом. Уничтожение ледового панциря привело к тому, что на поверхности, словно звериные норы, разрытые охотниками, открылись города Безмолвия. Там царил сущий ад. Шли непрерывные кислотные дожди, клубились облака ядовитых газов, налетали тучи с градом. Зараженные радиацией склоны кратера продолжали разрушаться, сползая в яму величиной с целый континент. Города были исковерканы и зажаты, словно пассажиры потерпевшего аварию транспорта, из них уходили тепло и жизнь, уходила энергия.

Отступать защитникам Безмолвия было некуда, и они дрались до последнего.

Тра сражалась на острие стратегического наступления. Следом за Волками двигались подразделения Имперской Армии, уже снабженные средствами химической защиты для действий во враждебной среде.

В рассказах, смущавших Хавсера, сообщались отрывочные сведения о безграничной жестокости. Казалось, Волки не стремятся увековечить героические подвиги и удачные поединки, зато с большей радостью собирают свидетельства дикого зверства.

Это были даже не сказания, а бессмысленные перечисления без начала и конца. Без причины и следствия. Просто описания убийств и расчленений, которым подвергались воины Безмолвия.

Хавсер подумывал объединить все эти отрывки какой-то общей сюжетной нитью, создать из отдельных сюжетов героическое сказание, но сомневался, что правильно понял все культурные особенности и что вживленные нанотическим способом в его мозг устройства обработки информации в состоянии перевести все тонкости речи.

А потом он вспомнил штурм ремонтного дока и тот момент, когда Медведь и Огвай добрались до орудийного расчета, расправившегося с Хьядом. Он вспомнил и ужасный ритуал, который за этим последовал.

«Они изгоняют зло», — сказал тогда Огвай. Заставляют его уйти. Они причиняют ему боль, чтобы зло не захотело вернуться назад. Они истязают его, мучат, чтобы впоследствии зло не могло их тревожить.

Хавсер решил, что эти странные рассказы преследуют ту же цель, что и символы-обереги. Они должны испугать зло.

Но что же пугает самих Волков?

— Ты выглядишь расстроенным, — заметил Улвурул Хеорот.

Хеорот по прозванию Длинный Клык был руническим жрецом Тра и более старым членом Стаи, чем даже Огвай и Вюрдмастер. Как и у Огвая, и у большинства воинов Тра, его кожа напоминала поверхность льда, но, в отличие от плоти Огвая, она не светилась внутренним сиянием ледника. Она стала темной и тусклой, словно полупрозрачная корка на озере в середине зимы.

Его возраст выдавала не только кожа. Он стал худым и костлявым, а длинные волосы побелели и истончились. В броне рунического жреца он выглядел сутулым и окостеневшим. Возраст сказался на нем совсем не так, как на других старших Волках. Прожитые годы выбелили его, покрыли лицо морщинами, а из-за сильно отросших клыков он получил свое прозвище. Существовало мнение, что появятся и другие длинные клыки, если Стая проживет достаточно долго. Нить Хеорота Длинного Клыка хранил только вюрд. Он был старым, насколько может быть старым Волк, самым старым из горстки последних Астартес Шестого легиона, созданных на Терре и переправленных на Фенрис в качестве соратников Короля Волков.