Сожжение

Он набрал номер председателя питерского Спорткомитета и спросил его, как прошла встреча с Миланой. Тот был впечатлён мировой супер-звездой, и Геннадий не стал его расхолаживать, но напомнил, что учредить филиал – не главное, а всё будет зависеть от повседневной работы, которой и займётся его, Геннадия, фирма, ООО «Первый тайм». И сказал председателю, что хочет приехать к нему сегодня до конца рабочего дня. Тот заколебался:

– Может быть, завтра утром? У нас тут проблема с итальянцами… Хотя полчаса найдётся, мы успеем?

– Успеем, – ответил Геннадий. – Я приеду с директором моей фирмы или с бухгалтером. Посмотрим документы и заберём их, главное, я попрошу вас помнить, что всю работу будет делать фирма «Первый тайм»…

– Да, но…

– Зато Спорткомитету и городу отдадим всю честь и славу этого проекта…

Геннадий был рад, что настоял на встрече именно сегодня: надо было дать понять городским властям, что это не их, а наш, эфэсбэшный проект. Наверняка на нём удастся заработать.

Он только напомнил себе, что в преследовании Миланы и Цекавого – если, конечно, он решится на судебное преследование, – нельзя разбрасываться, а нужно сделать выбор: или фильм «Троцкий», или филиал Марафона. И главным объектом всё-таки был фильм, филиал же возник лишь потому, что в Москве Ире надо было чем-то охмурить Милану, доказав ей свою влиятельность. И она доказала: в четверть часа всё решилось. Она позвонила Гене, который тогда тоже был в Москве, он связался со Спорткомитетом, и уже председатель Спорткомитета отзвонил на мобильный Милане и обещал ей всё решить, пригласил её в Петербург, – поэтому она сейчас и приехала.

Но если этот филиал станет «дойной коровой» для фирмы Геннадия, тогда и проверки, и уголовные дела исключались… В общем, фильм и ещё раз фильм!

Геннадий достал папку с материалами на съёмочную группу «Троцкого» и вчитался в рапорт агента «Горячева», который к этой разработке специально приставлен не был, но по касательной сообщал, что, находясь в канцелярии Петербургской Духовной Академии – что в Невской лавре, на Обводном канале – он слышал телефонный разговор со съёмочной группой сериала «Троцкий». Оказывается, те подыскивали объект Русской православной церкви для осквернения. Якобы Троцкий, по сценарию, приезжает в храм Александро-Невской лавры и приказывает иконы со стен сорвать и сжечь, крест на куполе зацепить канатом и сорвать, – в общем, осквернить храм вдоль и поперёк. А потом, дескать, в бывшем храме устроят не то конюшню, не то гараж для броневиков. Вопрос их к канцелярии СПбДА состоял в том, есть ли в Невской лавре «церковь, которую не жалко»; вернее, есть ли какой-то не используемый сейчас храм, в котором можно было бы снять такую сцену вандализма, – без настоящего вандализма, но так, чтобы всё было похоже.

Агент «Горячев» писал, что секретарша канцелярии попыталась звонившего отфутболить, но тот всё-таки добился имени и координат управделами и обещал прислать официальный запрос от съёмочной группы. Далее, по словам «Горячева», разговор в канцелярии превратился в болтовню сотрудников о том, мог ли Троцкий такое приказать и когда состоялись основные акты вандализма большевиков против Церкви. Агент «Горячев» заканчивал рапорт предупреждением, что, возможно, найдутся недобросовестные администраторы в епархиальном управлении, и произойдёт разрушение какого-то исторического объекта.

Перелистнув рапорт, Геннадий задумался об этом «Горячеве», худеньком молодом человеке с жидкими светлыми волосёнками и каким-то лисьим выражением лица; настоящая фамилия его была Иевлев, и был он не то монахом, не то священником; впрочем, как вспомнил Геннадий, его уже давно из Петербурга отправили в какую-то дальнюю командировку.

Геннадий заложил закладку на эту распечатку и, выйдя из кабинета, запер дверь. Ведь и ему надо было отчитаться за командировку в Москву, из которой он вернулся, а для этого зайти в их собственную канцелярию и бухгалтерию этажом ниже. А возле лестничной площадки – как по заказу – вдруг увидел этого самого «Горячева» – Иевлева, в длинном чёрном монашеском одеянии и чёрной скуфейке. Его фигура сразу обращала на себя внимание всех, кто был в коридорах и на лестнице, и Геннадий поспешил его перехватить:

– Алёша? Отец Алексий? Так, кажется, вас… величают?

Тот смотрел, не узнавая.

– Я полковник Корчаев, Геннадий Михайлович, вы меня помните?

– Что-то припоминаю… товарищ полковник. А в чём, собственно?..

Монашек сделал оскорблённое лицо или, действительно, чем-то был обижен, но Геннадий решил не упускать его:

– Зайдём ко мне в кабинет. Очень важное дело.

– Но… У меня встреча сейчас.

– Это быстро. Пять минут всего.

Геннадий ввёл его к себе и без предисловий открыл перед ним папку на заложенной странице.

– Вот. Сам Бог тебя послал именно сегодня. – Потом пояснил: – В отношении съёмочной группы сериала «Троцкий» начата оперативно-следственная разработка, в связи с нецелевым расходованием и перерасходом средств. Уже на первом этапе съёмок – а что будет дальше?! Если бы ты мог…

– Простите, товарищ полковник, я не люблю, когда меня «тыкают»…