Сожгите всех!

Андрей поднял голову. Один из адвокатов компании выбрался из-за своего стола и торжественно произнес:

– Леди и джентльмены! Мы много слышали о преступлениях, совершенных моими подзащитными. Свидетельства против них неопровержимы, и мне не остается ничего другого, кроме как признать неоспоримую виновность этих людей. Но я хотел бы сделать одно заявление... Леди и джентльмены, господин судья1 Много слов было сказано об уважаемых людях, выступающих на стороне обвинения. Много... но вся ли правда о них прозвучала здесь, в этом зале, в котором, – реверанс в сторону судьи, – должна быть установлена пресловутая истина?

Андрей увидел, как недоуменно зашевелился сидевший в задних рядах Шэттак.

– Нет, леди и джентльмены! В интересах истины мы должны услышать правду о людях, громогласно обвиняющих моих подзащитных в совершенных ими преступлениях. Я прошу привести к присяге свидетелей защиты!

Даль завертел головой. Смотревший в зал Андрей увидел, как приставы вводят Коннора, Бренду и... он задохнулся от ужаса – Ханну!

«Что это еще за чертовщина? – читал он в глазах Даля. – Что они еще придумали?!»

Хмурясь, он смотрел, как свидетелей подводят к кафедре и они по очереди произносят слова ритуальной клятвы, обещая говорить правду, только правду и ничего, кроме правды... На Андрея в упор смотрела Ханна, а в глазах ее светилось отчаяние. Огоновский сделал успокаивающий жест и демонстративно отвернулся.

– Мастер Коннор, – словно издалека, услышал он голос адвоката, – расскажите нам о своем коллеге старшем государственном враче Огоновском…

– Я... – Коннор замялся, преданно посмотрел на судью. – Работая вторым врачом территории Гринвиллоу, я смог познакомиться с доктором Огоновским тогда, когда он прибыл на Оксдэм для продолжения государственного контракта...

– Да-да... – подбодрил его адвокат. «Что ты там начудил?» – вопрошали глаза Даля. Андрей скривился и приготовился слушать речь Коннора.

– Меня очень удивил тот факт, что доктор Огоновский путешествует по территории, не расставаясь с оружием, – мямлил тот.

– Что же тут удивительного? – с места спросил Трюфо.

– А дома у него содержался целый арсенал.

– Это тоже странно? – саркастически поинтересовался Даль.

– Истцы! – рявкнул судья. – Я лишу вас слова.

– Мне показалось странным его поведение. Он вел себя слишком свободно... я видел его пьяным. А однажды... – по виду Коннора становилось ясно, что с ним крепко поработали, и он пытается выговорить все то, что должен, но у него это плохо получается, – однажды они с шерифом Маркеласом ворвались в мой дом с оружием.

– Подробнее, доктор, – добродушно предложил судья. – Вам здесь некого стесняться.

– Доктор Огоновский был пьян. Была ночь, глубокая ночь, и они приехали ко мне вместе с шерифом, заставили меня спуститься вниз и пытались объяснить мне, что я поступил неправильно, отказавшись принять раненого.

– Черт, – сказали губы судьи.

– Вы отказались, принять раненого? – изумился Даль. – Вот об этом, пожалуйста... поподробнее.

Адвокат защиты вытер со лба пот. На его лице проступала маска отчаяния. Коннор был не просто глуп, он еще и отчаянно трусил.

– Поздним вечером ко мне привезли человека с огнестрельным ранением Я отказался его принять, так как... так как при нем отсутствовали протоколы полиции и вообще не было никаких бумаг. А ночью ко мне приехал Огоновский... с оружием.

– Он угрожал вам?

Коннор беспомощно посмотрел по сторонам и напоролся на презрительный взгляд Маркеласа. Шериф незаметно щелкнул пальцами – увидев это, Коннор дернулся, словно его огрели по голове.

– Нет, ваша честь. Он просто держал излучатель в руке. Это был армейский излучатель.

– Мы уже установили, что доктор Огоновский имеет полное право на ношение своего табельного оружия. С какой же целью, доктор, к вам прибыли столь поздние гости?

– Доктор Огоновский выругал меня по поводу нарушения врачебной этики.

– Вы считаете, что он был не прав? – спросил Трюфо.

– Хватит, – резко сказал судья, глядя в сторону. – Следующий.

– Но мы... – начал было адвокат, но Додд не дал ему закончить.

– Можете подать на меня жалобу! Я сказал, следующий!

На кафедру вытолкнули Бренду. Она посмотрела на Огоновского, победно усмехнулась и с неожиданной бодростью затараторила:

– Доктор Огоновский с первых же дней показался мне грубым человеком. Ему нельзя отказать в компетентности и большом опыте, но за долгие годы работы в лучших клиниках Авроры и Кассанданы я повидала немало докторов – обходительных, хорошо воспитанных и не позволяющих себе панибратствовать с представителями низших классов... Даль покрутил пальцем у виска.

– Что-что? – переспросил шокированный судья. – Что вы сейчас сказали? Каких классов?

– Я сказала, что таких грубиянов я еще не видала, – отбилась Бренда.

– Свидетельница Мэй, я делаю вам замечание. Говорите по существу. Личные качества доктора Огоновского нас интересуют весьма мало. Он позволял себе какие-либо оскорбления в ваш адрес?