Он бросил упаковку тертого сыра на столешницу и встал у меня между ног. Его руки схватили меня за бедра, и он с отчаянием притянул меня к себе. Его взгляд встретился с моим на долю секунды, затем его лицо коснулось моей шеи, его теплое дыхание на моей прохладной коже. От его прикосновений меня бросило в дрожь. Я услышала, как он вдыхает мой аромат, когда проводил носом по моей коже, останавливаясь около моего уха.
- Все не так просто. Поверь мне. Ты заслуживаешь больше, чем я могу дать тебе, - его руки зарылись в мои волосы на затылке. Его плечи сгорбились, а кулаки сжались. - Я не подхожу тебе, - он поцеловал мою шею, его губы застыли на мгновение. – Не подхожу никому, - он коснулся пирсингом шеи спереди, пробуя меня, затем поцеловал мой подбородок и лоб. – Теперь позволь мне дать тебе то, в чем я хорош. Позволь мне приготовить тебе завтрак. Думаю, я чертовски хорош в этом.
Этот мужчина сводит меня с ума. Почему он дразнит меня? Неужели он не видит, как несправедливо это по отношению ко мне? Я взрослая женщина. И принимаю собственные решения.
Упираясь рукой в его грудь, оттолкнула так, чтобы увидеть его лицо.
– Я думаю, это мне судить, что хорошо, а что плохо для меня. Откуда ты можешь знать, что хорошо для меня? Я больше не ребенок, Келлан. Я теперь женщина, и поверь мне, я хочу тебя.
Его взгляд потемнел, а челюсти плотно сжались. Он ничего не говорил. А просто стоял и смотрел мне в глаза. Минуту спустя произнес.
– Если задуматься… может, тебе стоит одеться. А я пока начну готовить пиццу.
Он повернулся ко мне спиной и провел рукой по лицу, восстанавливая дыхание. Я сжала челюсть, спрыгнула со столешницы и вышла из кухни, чувствуя себя тупицей. Что я должна сделать, чтобы пробиться к нему? Ударить его по голове табличкой, на которой написано «возьми меня, я - твоя»? Потому что если это то, чего он хочет, то я прямо сейчас пойду и принесу мои любимые маркеры и сделаю это дерьмо. Я теряю хватку.
К тому времени, как я оделась и вошла на кухню, он почти закончил собирать пиццу. Сыр, соус и ветчина. Он улыбнулся и сделал несколько шагов назад.
– Я оставил для тебя любимую часть.
- Ладно, - подошла к пицце, потянулась к упаковке с беконом и выложила его сверху, затем взяла кусочки курицы и добавила ее. Он определенно знает меня лучше, чем любой другой человек.
Пахло восхитительно, и внезапно я проголодалась.
– Так хорошо пахнет.
- Да? - он улыбнулся. – Потому что все, что я чувствую, это запах чертовых кексов, - забрал пиццу из моих рук и засунул ее в печь.
- Ничего особенного. Ну, фактически. Собиралась рассортировать по полочкам свои мысли, - подняла глаза, читая выражение его лица.
- Оу, да. Что так? - он нервничал, как будто боялся моего ответа. Тяжело сглотнул и пропустил волосы через пальцы. – Это связано с тем парнем Эйденом? Он показался скучным, если спросишь меня. Я намного веселее, - он усмехнулся и положил горсть сыра в рот. – Уж поверь мне.
- Не совсем, я планировала…
Зои появилась в дверном проеме и прочистила горло, чтобы привлечь наше внимание.
– Вы серьезно? В такую рань, - она понюхала воздух, пока вытягивала руки над головой и щурилась. – Это пахнет пиццей? – сконфуженно спросила она, но с ноткой надежды в голосе.
- Да, пахнет изумительно, так ведь? - Келлан взял кусочек курицы и бросил его в плечо Зои, заставляя ее улыбнуться. – У тебя уже есть что-нибудь для меня?
Глаза Зои расширились, пока она потирала руки.
– О, да! Ты чертовски прямолинеен, я смотрю, - наклонившись, она взяла кусочек курицы с пола и положила его в рот, жуя. – Ммм… довольно хорошо. Я сейчас вернусь, - она выбежала из кухни с огромной улыбкой на лице.
Несколько минут спустя Зои вернулась на кухню с листком бумаги. Она протянула его Келлану.
– Если засмеешься, я пну тебя куда нужно. Я потратила последние четыре дня, складывая это дерьмо вместе.
Она сунула листок ему в грудь, он взял его и кивнул ей.
– Писать стихи нелегко. Я никогда не буду смеяться, Зои.
Зои скрыла улыбку.
– Я этого не знаю. После того, как ты услышишь, что тебе нужно сделать для меня, ты можешь смеяться, - она держала большой и указательный пальцы в паре дюймов друг от друга. – Может, совсем чуть-чуть. Или, по крайней мере, Феникс посмеется над этим. Я знаю.