Созерцатель

Я опустил кепку-восьмиклинку[38] из твида пониже на глаза, поправил лямку вещмешка на плече и тоже поспешил поскорее покинуть поле. Над горами собирались тучи. Они пока не торопились ползти к городу, но уже становилось понятно, что к середине дня начнется дождь.

Как я уже говорил, желающих приехать в Риерту было немного, что и не удивительно из-за напряженной обстановки в городе.

Цепочка прибывших горожан сразу шла в ворота, охраняемые солдатами, – им паспортный контроль не требовался. Второй и третий класс спешил на железнодорожный вокзал, находящийся тут же. Словно подтверждая свое присутствие, из-за домов раздался слабый гудок паровоза, работающего на угле. Во всем мире моторию старались использовать осторожно (дорого, местами опасно) и не пихать ее во все, что могло двигаться, когда есть пар, вполне способный справляться с этой задачей, пусть и не так эффективно.

Я поднял голову, посмотрел на огромное чудовище, висящее над летным полем. Меньше чем через час, заправившись новыми капсулами с моторией, водой и прочим, «Барнс Уоллес» покинет город и полетит дальше, в жаркий далекий Чой-Шхо.

Большую часть здания пограничной службы занимал огромный зал, стены которого украшали цветные плакаты. На четырех из них были нарисованы портреты людей с платками яркого лимонного вкуса, повязанными на шее. Я скользнул взглядом по надписям. «Террорист», «революционер», «бандит», «разыскивается жандармами», «особо опасен», «полагается награда», «сообщить о местонахождении» и так далее и тому подобное.

Как видно, это были те, кто не согласен с правлением нынешнего дукса, уничтожившего прежнюю правящую династию. Несмотря на богатство Риерты, в городе властвовало неравенство. То, что после переворота было принято многими с благосклонностью – Риерта не отдала технологии, а значит, будут деньги и рабочие места, – теперь казалось ошибочным. Рост мотории из года в год вызывал страх, а с ним начиналось недовольство властью. Многие семьи в фабричных районах потеряли кого-нибудь из-за этой дряни. И живущих тут пугало то, что находилось за Железным мостом, в кварталах Старой Академии и что порой вырывалось наружу, вопреки всем ухищрениям карантинных зон.

Но элита, гребущая цинтуры[39] от производства мотории, плевать хотела на обостряющиеся проблемы, подавляла бунты, топила заговорщиков, уничтожала конкурентов и правила суровой рукой уже одиннадцать лет, погружая огромный город в пучину ненависти, злобы, подозрений и затаившегося до поры до времени хаоса гражданской войны.

Портрет господина в пенсне, похожего на учителя сельской школы, был зачеркнут красным крестом, и рядом от руки оставлена надпись «Пойман».

Тут же висело еще одно изображение – шейный платок у этого человека был повязан на лицо, оставались видны лишь светло-карие глаза, дерзко смотрящие на зрителя из-под низко надвинутой шляпы-котелка. Надпись гласила: «Хлест – награда пять тысяч цинтур». Наверное, этот Хлест, которого никто не знал в лицо, жутко насолил властям, раз за него давали состояние в десять тысяч фунтов.

Я с иронией подумал, что пора мне переквалифицироваться в охотника за головами. Работа, кажется, гораздо более прибыльная, чем поиск похищенных младенцев, девиц и приборов для превращения мотории в амброзию.

Были в зале вывески и иного свойства. Во-первых, совсем небольшая, рекламирующая воздушные и грузовые перевозки с помощью «Компании Северного Небесного Пути». А также полно агиток с воодушевляющим содержанием, бело-золотыми флагами Риерты, ее гербом – крылатым единорогом, скачущим по воде. «Мотория – это путь к процветанию!», «Дукс – отец нации!», «Вместе мы шагнем в будущее» и прочая хрень, от которой лично у меня во рту появляется такой цвет, словно я только что сожрал телегу лимонов. В чем человечество никогда не меняется, это в той пафосной патоке, что правительство с удовольствием льет на головы тех, кто им позволяет.

Уж поверьте молодому идиоту, который благодаря таким вот листовкам и статьям государственных газет когда-то записался добровольцем на фронт. В отличие от многих я хотя бы вернулся, чтобы рассказать об этом другим.

Нет, поймите меня правильно. Я бы все равно пошел защищать свою страну, тут никаких вопросов нет, но хотя бы был избавлен от наивной чуши, что «вот сейчас, буквально через неделю, храбрые войска Королевства опрокинут искиров и погонят их прямо под стол глупца и труса императора».

Император оказался отнюдь не глупцом. И совсем не трусом.

С другими обещаниями пропаганды вышло примерно так же. Страшная мясорубка Великой войны растянулась на четыре с половиной года, всосав в себя множество стран и миллионы людей. Как говорится, иллюзии частенько затмевают реальность, а последняя всегда норовит повернуть в худшую сторону и забрать с собой мечтателей.

Человек, взявший мой паспорт, был без пиджака, в нарукавниках, чтобы не пачкать рукава рубашки чернилами. На его крупном носу блестело серебристое пенсне, густые брови походили на заросли засохшей травы, а усы были маленькими и тонкими, едва заметными.

Он глянул на меня, сказав: