Созерцатель скал

Это были занесенные пашни, сенокосы, поскотины и огороды. Река шла над ними на высоте нескольких метров и смыла все следы человеческой культуры.

Иногда они наталкивались на телеграфные столбы с порванными проводами.

– Здорово! Нам, сидя в плену среди скал, даже не представить было, что здесь натворилось, – воскликнул Тошка. – Смотрите, целый овраг!

Действительно, прямо среди улицы течение образовало огромный овраг, метров тридцати пяти ширины и до восьми метров глубины. Рвы находились почти под каждой избой. Все селение сплошь было изрыто такими ямами – то круглыми, как воронки с обрывистыми краями, то напоминающими трещины или разрезы.

На деревенской улице иные дома, побогаче, покрепче, уцелели, а старые, бедные, размыло и образовало в ряду пустоты.

– Вероятно, эту деревню восстанавливать не будут, – сказал профессор. – Пашни и огороды так занесло, что много лет нельзя будет обрабатывать. Будут искать другое место для жилья.

Когда они выехали за околицу, на кустах увидали бревна от размытых изб.

– Посмотрите, где шла вода! – вскричал Тошка.

Следы соломы, илу, нанесенные под крышу, показывали, что вода доходила до верхних венцов изб.

– Не уцелела ни одна живая душа, если остался кто здесь.

– А где ж, в самом деле, жители? – спросил Тошка.

– Бежали в горы, – ответил бурят, продолжая пристально всматриваться.

– А скот?

– И скот туда же угнали.

Когда они свернули за село, картина наводнения стала еще более яркой.

Здесь река текла в «щеках», то есть ‹в скалистых высоких берегах, поэтому поднималась очень высоко. Около уцелевших деревьев намыло целые сугробы песку.

Бурят показал рукой на вершину сосны. Там был виден ил, солома, прутья. Это нанесла река. Можно было только удивляться страшной высоте, на которую подымался поток.

– Правду шаман говорил, – вспомнил Федька, – что из воды будут торчать верхушки деревьев.

– Действительно, и охоты не будет, звери все уйдут в горы. Здорово, он все-таки определил все, по приметам, конечно.

– А видите орла? – показал Федька.

Вдали плавал в воздухе огромный орел-«могильник», видимо, что-то разглядывая, может быть, труп, занесенный илом.

Путешественники проследили за ним.

Действительно, орел что-то заметил и делал круги, разглядывая. Когда они спрятались в кусты, орел начал спускаться.

Осторожно подобрались к нему ближе, и скоро бурят рассмотрел добычу хищной птицы. Он пришел в необыкновенное волнение и знаками пригласил следовать за собой.

То, что путешественники увидели в ущелье, заставило их содрогнуться. У скалы лежали трупы людей и лошадей, наполовину занесенные песком. Здесь было, наверное, человек тридцать.

Подъехали ближе.

– Да ведь это урбужановский отряд! – вскричал Федька, вытаскивая полузанесенную песком винтовку.

Бандиты погибли, захваченные где-нибудь наводнением врасплох. Поток принес их сюда, в это ущелье. По-видимому, тут был погребен весь отряд.

Но рассматривать долго было невозможно из-за сильного запаха. Орел криком выражал свое неудовольствие, что помешали его обеду.

Тронув лошадей, они поспешили в сторону от печального ущелья.

Невольно у всех пробудились печальные мысли. Где теперь Алла? Жива ли? Увидят ли они когда ее? С тех пор как они выехали в погоню, прошел уже месяц. Слабая надежда оставалась только на другой отряд под предводительством Созерцателя скал.

Но целы ли они? Всех их тоже захватило это страшное наводнение и перепутало предположения. Спаслись ли они? И могли ли в этих условиях продолжать преследование?..

II. Тайна лейтенанта Краузе

В Прибайкалье переход от лета к зиме, от зимы к весне непохож на наш.

Весны – медленного, постепенного оживления природы – почти не бывает. Осень, также вопреки традициям, не дождливые, ненастные недели, а чудесная ясная, тихая пора. Осень в Даурии – лучшее время года.

Чудесный сентябрь стоял в том году на Байкале. Вода лазоревая, небо синее, пески золотые. После тревожных недель наводнения природа точно хотела вознаградить людей тихими днями отдыха.

Профессор с ребятами благополучно добрался до Ушканьих. В селениях, попадавшихся ему по пути, телеграфное сообщение с Иркутском еще не было восстановлено. Он надеялся узнать что-нибудь у смотрителя маяка. К его горю, смотритель также ниоткуда не имел известий.

Прожив несколько дней, профессор решил ехать в Иркутск и ждал только парохода.

Однажды, в конце сентября, утром, когда Булыгин еще спал, в соседней комнате раздался знакомый голос. Мгновенно сон исчез, он сел на кровати.

Созерцатель скал!

Сердце его вдруг ударило и забилось. Но что-то остановило его. Как громом, поразил его слух плач жены смотрителя.

– Мы приехали туда через две недели, – говорил глухой голос Созерцателя скал.

Больше Булыгин не мог терпеть, вскочил и вошел в комнату. Созерцатель скал молча поднялся. Он так похудел и осунулся, что чувствовалось, какое горе моряк пережил.

Бьется о камни волна Байкала. Безжизненные скалы и утесы. Белые чайки с резкими криками плачут над прибоем. Дерутся, рвут рыбу.

Как безжизнен и пуст Байкал, могила Аллы!

Бьется неумолчно седая волна песней тоски и отчаяния.