Созерцатель

Да, мы – дети – иногда любим немного и пошалить! И не мешайте нам слегка побегать, попрыгать, посмеяться. Нам необходимо играть, чтобы научиться чему-то серьезному. Дайте нам кубики, машинки, куклы и мячики. Позвольте нам забыть хотя бы на время ваши взрослые заботы, тревоги и… что там еще у вас. А мы – дети – из наших игрушек построим свой мир, красивый, уютный, добрый и веселый. И вы уж не обижайтесь – мы будем жить в нашем игрушечном мирке так, как это представляется нам правильным. В конце концов, мы же не можем помешать вам делать ваши гадости, так и вы не мешайте делать нам наши радости. …К тому же Сашуля и Светочка уже проснулись, сползли на коврик на полу купе и принялись друг дружку щипать и лягаться. Потом обнаружили вокруг залежи обуви и стали строить из неё пирамиду. Пора и мне включиться в нашу детскую игру. Как здорово, что моя жена педагог! Как хорошо, что она из педагогических соображений не помешает нам слегка пошалить, чтобы встать на путь восхождения в страну детства, что где-то совсем близко с Царством Небесным.

 Как говорим мы – дети: отгадайте, к кому на Черное море мы приехали? Правильно, в  Сочинскую Кудепсту к Апостолосу! Дети его длинное имя стали сокращать, и вот он стал сначала Апостиком, потом Постиком, а скоро и совсем уж дядей Пусиком. Мы как-то быстро привыкли к новым условиям, у каждого появился свой любимый уголок, но основным местом сбора стала беседка с круглым столом под навесом из виноградных лоз. В первый вечер, теплый, душный, мы с аппетитом отведали люля-кебаб на мангале с салатом из мясистых помидоров и зелени, пили чай с кизиловым вареньем и обсуждали насущную проблему. По зеленому тенистому двору веяли душистые ветра, сплетая замысловатые ароматические букеты из запахов угольного дымка, аджики, пригорелого мяса, истекающих сладким соком цветов, крема, окурков, морских водорослей, бензина и пота. Так вот мы отгадывали, что за запах и откуда он взялся. А утром, едва проснулись, обнаружили новую гамму: горная свежесть, испаряющаяся роса, просыпающиеся цветы, кофе и молочная каша.

Из будки, гремя длинной цепью, изредка выходил на прогулку старый пёс. Хозяин звал его Шалопаем, объяснив, что когда он был щенком, отличался двумя особенностями: все время шалил и лопал все подряд, отсюда и прозвище. Дети немного поиграли с ним, обнаружили доброту, интеллигентность и необычный восточный колорит внешности и дали псу прозвище Шалай.

После обязательной утренней молитвы, завтрака и купания на море, старый грек возил нас на джипе в Преображенский храм, построенный в 1914 году на пожертвования Государя Николая Александровича; на экскурсии в горы к Агурским водопадам, в аквапарк, и даже в дельфинарий. Вот уж где мы все – дети, Верочка, мы с Дашей, дядя Пусик, дельфины и многочисленная публика – повеселились на славу! Суровый с виду грек при детях превращался в улыбчивого парня, своего в доску, они по нему ползали, дергали за усы, таскали за руку посмотреть на большую улитку, на одинокого селезня в самшитовых кустах, трудолюбивого ежика и мудрую черепаху. Вечером старик помогал малышне ловить светлячков и разыскивать стрекочущих сверчков. А еще он разыскал в сарае ручной пресс и давил детям сок из винограда, открывал компоты из алычи, варенье из инжира, приносил козье молоко и телятину для котлет.

А однажды старика уговорили сходить на пляж искупаться в море. Такого уникального события, наверное, не случалось со времен его юности: местные жители всегда отличаются отсутствием загара и полным пренебрежением к морю. На пляже старик разделся до черных семейных трусов, дети сразу обступили его и подвергли тщательному осмотру:

– Дядь Пусик, ты такой беленький, такой красивенький – заявила Света, шлепая ладошкой по бледным спине и животу, не знавшим солнца, что особенно контрастировало с почти африканским загаром лица и рук.

– Пусинька, до чего у тебя животик нарядна-а-ай! – пропела Аня, ползая пальчиком по животу с рубцами шрамов от полостных операций.

– Апостолос, а ты крепкий мужчина, – баском констатировал Саша, ощупывая довольно рельефные бицепсы старого грека. – Мы тебя еще женим.

– Ой, только не на той тетечке, которая ходит к нам. – Света пыталась вспомнить сложное имя. – Как её… А, вот – Эля!

– А что, детка, разве тебе Эля не понравилась? – опечалился Апостолос.

– Не-а, – крутанула головой девочка. – У неё руки холодные, глаза колючие и губы слюнявые.

– Губы – это от французской помады, – пытался защитить подругу старик.

– Да ты не бойся, Пусинька, – стала успокаивать его Аня. – Напротив тебя хорошая тетя живет. Она добрая, детей любит, нам пирожки, конфетки и разные там груши дарит и на тебя все время смотрит. Вот так! – Аня изобразила на лице мечтательное выражение, сплела ручки в замок, закачалась из стороны в сторону и стала глубоко вздыхать. – Короче, любит тебя.

– Да вы что! – изумился старик. – Это надо же, а я и не замечал. Её Ниной зовут. Она хорошая женщина…

– И красивая! – добавила Света. – И пахнет хорошо! Вареньем!