Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир

В УКЛ он изучал взаимосвязь памяти и воображения в мозге человека. В одной из работ он изучал примеры людей с посттравматической амнезией¹⁵⁷, которые не могли вспомнить прошлое, и показал, что при этом они изо всех сил пытаются представить себя в новых ситуациях, таких как посещение торгового центра или поездка на морской курорт. Распознавание, запоминание и воссоздание в памяти образов как-то связано с их созданием. В 2007 году Science¹⁵⁸, один из ведущих научных журналов мира, назвал его исследование одним из десяти важнейших научных прорывов года. Но это была всего лишь еще одна ступенька. Защитив диссертацию, Хассабис поступил в постдокторантуру в Gatsby Unit, лабораторию УКЛ, область исследований которой находилась на пересечении нейробиологии и ИИ. Она была основана профессором Джеффом Хинтоном при финансовой поддержке Дэвида Сейнсбери, британского магната, владельца супермаркетов.

Хинтон покинул свой новый пост всего через три года и вернулся к своей профессорской должности в Торонто, когда Хассабис все еще возглавлял компанию по разработке игр. Пройдет несколько лет, прежде чем они встретятся, и то лишь мимолетно. В Gatsby у Хассабиса был коллега по имени Шейн Легг – у них был общий научный руководитель, и они вместе проводили исследования. В то время, как он позже вспоминал, искусственный интеллект общего назначения еще не стал темой, которую бы серьезные ученые обсуждали вслух, даже в таком месте, как Gatsby. «Всерьез это никто не воспринимал, – говорит он. – Если бы вы заговорили с кем-нибудь об AGI, вас сочли бы в лучшем случае чудаком, а в худшем – шарлатаном и неучем». Но Легг, новозеландец по происхождению, который изучал информатику и математику, а в свободное время увлекался бальными танцами, вполне разделял взгляды Хассабиса. Он мечтал о создании сверхразума – технологии, которая могла бы затмить способности человеческого мозга, – хотя и тревожился о том, что такие сверхразумные машины могут однажды стать угрозой для будущего человечества. Сверхразум, писал он в своей диссертации¹⁵⁹, может доставить человечеству небывалые богатства и возможности – но в случае реализации «кошмарного сценария» может поставить под угрозу само существование рода человеческого. Даже если есть лишь крошечная возможность¹⁶⁰ создания сверхразума, полагал он, исследователи должны учитывать возможные последствия этого. «Если исходить из того, что роль по-настоящему умных машин¹⁶¹ в жизни людей, вероятно, будет весомой и что существует хотя бы небольшая вероятность того, что это осуществится в обозримом будущем, то имеет смысл попытаться подготовиться к этому заранее. Если мы будем дожидаться момента, когда вероятность скорого появления умных машин станет достаточно высокой, тогда уже будет слишком поздно обсуждать связанные с этим проблемы и вопросы, – писал он. – Нам нужно серьезно работать над этим уже сейчас». Он верил в то, что сам человеческий мозг послужит моделью для создания сверхразума, и именно это привело его в лабораторию Gatsby. «Мне казалось совершенно естественным пойти именно туда», – говорит он. Ведь именно здесь он имел возможность исследовать то, что он называл «взаимосвязью между человеческим мозгом и машинным обучением».

Когда годы спустя Джеффа Хинтона попросили рассказать о Шейне Легге, он сравнил его с Демисом Хассабисом: «Он не такой умный, не такой азартный и не такой обаятельный в общении, но это можно сказать практически о каждом». При всем том и в последующие годы идеи Легга по своей авторитетности и влиятельности не уступали идеям его более именитого партнера.

Амбиции у Хассабиса и Легга были одинаковые. Они хотели, по их словам, «разгадать тайны разума». Но они разошлись во взглядах на то, как этой цели лучше добиться. Легг предлагал идти по научной стезе, в то время как Хассабис считал, что у них нет другого выбора, кроме как заниматься бизнесом, настаивая на том, что это единственный способ добыть ресурсы, которых им очень много понадобится для решения такой экстремально сложной задачи. Он хорошо знал академический мир, но и мир бизнеса – благодаря Elixir – он знал не хуже. Он не хотел создавать стартап ради стартапа. Он хотел создать компанию, нацеленную конкретно на осуществление тех долгосрочных исследований, которые их интересовали. Они смогут собрать гораздо больше финансовых средств от венчурных капиталистов, чем могли бы рассчитывать получить в качестве грантов для научной деятельности, уговаривал он Легга, и это позволит им обзавестись самыми современными техническими средствами, которыми не обладают даже лучшие университеты. Легг, в конце концов, согласился. «Но в Gatsby мы о своих планах никому не сообщали, – говорит Хассабис. – Все бы решили, что мы сошли с ума».