Создатели

— Ты недостаточно серьезно готовишься к Концу времен, Дэниэл, — О’Ши наклонился слишком близко к лицу Руперта, брызгая слюной, и сверкнул глазами. — Некоторые пророчества уже сбылись. Конец близок, Дэниэл.

— Я очень серьезно готовлюсь. Мы все готовимся. В последнее время у меня много работы, Лиам. Ты же знаешь, идет война. Новости — важная часть военной кампании. Наши отважные бойцы рассчитывают на нас.

Улыбка Лиама О’Ши дрогнула, и он неохотно сменил ее на скорбное выражение, годившееся для обсуждения солдат на войне:

— Конечно. Мы не должны забывать о наших отважных бойцах.

«Шах и мат, Лиам», — подумал Руперт.

Руперт здоровался с остальными мужчинами, кажется, их было не меньше сотни. Он обменивался с ними рукопожатиями и похлопывал их по плечам. Но как Руперт ни старался скрыться, Лиаму О’Ши удавалось держаться рядом и исподтишка поглядывать на него.

Руперт пропускал не только церковные собрания, но и гольф. Новое противозаконное увлечение отнимало время, которое он прежде проводил в обществе. О’Ши заметил это и, судя по всему, чувствовал, что обязан присматривать за Рупертом ради спасения его души. Если Руперт не проявит достаточной набожности и единения с другими прихожанами, О’Ши может даже донести о его странностях кому-нибудь из пасторов-мирян.

Руперт выбрал самый извилистый путь к месту на скамье во втором ярусе, где он обычно сидел на собраниях мужского клуба. Но О’Ши всю дорогу не отставал от него и уселся в том же ряду, когда Руперт присоединился к своим партнерам по гольфу. Эти мужчины походили на него: им всем было чуть за тридцать, они носили одинаковые костюмы и стриглись в церковной парикмахерской. Руперт помнил имена этих людей, но про себя обычно называл их по профессии: юрист, врач, телепродюсер. Так было проще. Через месяц ему назначат новых друзей.

Изнутри церковь напоминала римский амфитеатр, окруженный тремя ярусами сидений, и вмещала девяносто тысяч душ. Над ними возвышался потолок с золотым куполом, верхушку которого нельзя было разглядеть. Казалось, будто над головой простираются бесконечные сияющие небеса (хотя Руперт подозревал, что священнослужители усиливали это впечатление с помощью голограмм).

Он смотрел вниз, на сцену в середине храма. В центре стояли огромные экраны высотой с четырехэтажный дом, на которых транслировалось происходящее внизу. Зрелище приобретало такой масштаб, что зритель чувствовал себя карликом. Сейчас «Благословенный мужской ансамбль банджо» исполнял кавер последнего религиозного хита «На коленях». Группа состояла из шестерых музыкантов, в разной степени одаренных. На них были большие соломенные шляпы, с крестами в цветах американского флага, которые были приколоты на полях.

«Я на коленях,
Готов принять Тебя,
Господи, приди…»

— Дэниэл!

— Эй, Дэниэл! Как ты?

— Рад тебя видеть, Дэнни.

Руперт вставал, пожимал руки, улыбался, хлопал кого-то по плечу, повторяя бесконечный ритуал приветствий и любезностей, и снова садился. «Теперь всем приходится быть чертовски милыми, чтобы просто выжить», — подумал он.

Мужчины продолжали приходить, сегодня их было около десяти тысяч. Среди мужчин старше восемнадцати принято было посещать еженедельные собрания мужского клуба. Конечно, это не являлось официальной обязанностью. Открыто церковь ни от кого ничего не требовала, кроме веры и готовности служить.

На самом деле новая церковь Святого Духа была «истинной американской верой», которую поддерживал Департамент религии и ценностей, и принадлежность к ней была негласным требованием для всех специалистов, работающих по лицензии (например, журналистов или историков), и государственных служащих. В девяносто третьей поправке к Конституции к обязанностям президента добавилась «защита веры».

Кроме того, все должны были состоять в нескольких группах или клубах. Небольшие сообщества играли важную роль в объединении паствы и помогали зорко следить, чтобы ни одна из овец не отбилась от стада.

— Дэниэл!

— Что нового, Дэниэл?

«Я отринул гордость
И открыл свою душу.
Господи, ты во мне…»

Группа закончила играть, и в зале раздались редкие аплодисменты. Несколько пасторов-мирян по очереди взяли слово, в основном, чтобы рассказать о прихожанах, заслуживающих признания и похвалы. Один из них получил должность директора в своей фирме. Другой купил новый, более просторный дом на более высоком холме. Третий пожертвовал крупную сумму на покупку Библий для мусульманских детей в Палестине, это была одна из последних инициатив пастора Джона.

Наконец появился сам пастор Джон Перриш. Собравшиеся приветствовали его аплодисментами и топотом. Руперт рассматривал на экране его лицо высотой тридцать футов, хотя пастору было сильно за шестьдесят, его волосы были смоляного цвета, словно у юноши. На лацкане у него был приколот флаг Новой Америки, на котором вместо звезды поблескивала бриллиантовая рыба, символизирующая Христа.