Когда человек обретал собственные крылья, он официально посвящался в таинство секса и всю его «биолого-религиозную» значимость. Ему также позволялось обрести «жену, хранящую домашний очаг», а после еще большего числа усложненных авиационных испытаний любое количество «символических» жен. Аналогично происходило и с женщинами. Эти два вида партнерства весьма значительно различались. Супруги, «хранители семейного очага», вместе появлялись на публике, и их союз был нерушим. Союз же «символический», с другой стороны, мог быть нарушен любой стороной. И он также считался достаточно священным, чтобы подвергаться публичному разоблачению или даже хотя бы упоминанию.
Очень большое число людей так и не проходило тест, который определял разрешение на сексуальную жизнь. Эти индивидуумы либо оставались девственниками, либо предавались сексуальным отношениям, которые были не только незаконны, но и кощунственны. С другой стороны, преуспевшие были склонны вступать в сексуальные отношения при каждом удобном случае.
При таких обстоятельствах было вполне естественно, что среди сексуально ущемленной части населения должны были существовать определенные тайные культы, которые были поиском выхода из суровой реальности в миры фантазий. Одним из таких культов была преобразованная древняя христианская религия, превращенная в поклонение Богу Любви. В основе лежало утверждение, что всякая любовь является сексуальной, поэтому при богослужениях, частных или публичных, каждый поборник веры должен находить прямую сексуальную связь с Богом. В результате возник чрезвычайно грубый фаллический культ, очень презираемый теми более удачливыми личностями, кто не нуждался в нем.
Другая великая ересь частично исходила из энергии сдерживаемых взрывов интеллекта и привлекала личности с природным любопытством, которые хоть в какой-то мере дополняли глобальную нехватку умственного развития. Эти восторженные поборники интеллекта были вдохновлены Сократом. Великий древний утверждал, что чистая мысль невозможна без четкой определенности целей и что без четкого мышления человек теряет полноту бытия. Его последние ученики были едва ли менее горячими поклонниками правды, чем их учитель, однако они полностью утратили его дух. Только познав правду, утверждали они, человек может достичь бессмертия; а познать правду он может, только давая точные определения окружающему. Поэтому, проводя вместе тайные встречи и находясь в постоянной опасности ареста за недозволенное мышление, они без конца спорили о толковании вещей. Но вещи, бывшие предметом их интереса, не составляли базовых концепций человеческой мысли, потому что те, что составляли ее, по их утверждению, были определены раз и навсегда еще Сократом и его ближайшими последователями. Поэтому, принимая их в качестве истины и допуская грубые ошибки в их понимании, отдаленные последователи Сократа брали на себя ответственность дать определение всем процессам в мировом государстве и ритуалам утвержденной религии, всем эмоциям мужчин и женщин, всем формам носов, ртов, зданий, вершин, облаков и фактически всем территориям, составляющим их мир. Таким образом, они верили, что они освобождают самих себя от мещанства, свойственного их возрасту, и обеспечивают творческую взаимосвязь и добрые отношения с будущими последователями Сократа.
Крушение этой первой всемирной цивилизации произошло из-за неожиданной нехватки в обеспечении каменным углем. Все первоначальные месторождения истощились за много веков до того, и должно бы стать очевидным, что те, что были открыты в более позднее время, не могли разрабатываться вечно. Потому что уже несколько тысяч лет основное снабжение углем осуществлялось из Антарктики. Этот континент был до такой степени богат месторождениями, что в затуманенном сознании населения мира укоренилось суеверное представление, будто он загадочно неисчерпаем. Поэтому, когда в конце концов, несмотря на жесткую цензуру, начали просачиваться слухи о том, что даже самая большая из достижимых на сегодняшний день глубин бурения не позволяет обнаружить каких бы то ни было новых залежей окаменелой растительности, мир поначалу воспринял их с недоверием.