Создатель звезд

Поэтому весной 1932 года я был чрезвычайно удивлен, получив длинное письмо, целью которого было убедить меня приехать на остров как можно скорее. Я процитирую самый важный отрывок:

«Скажи я, что тебе следует приехать и испробовать на нас свое мастерство журналиста, ты бы посмеялся. На самом деле я хочу, чтобы ты начал писать биографию, которой так давно грозишься, не для нас, но ради вашего вида. Я должен объясниться. Мы неплохо начали. Иногда дела шли не слишком хорошо, но теперь мы сумели создать удовлетворяющее нас общество и выработать соответствующий образ жизни. Наши практические занятия проходят восхитительно гладко, и мы наконец-то способны объединить силы в общем усилии для достижения нового уровня восприятия. Уже теперь мы сильно отличаемся в духовном плане от тех детей, которыми были, когда только высадились на этот остров. Некоторые сумели прозреть далеко и глубоко сквозь реальность, и мы, по крайней мере, получили ясное представление о той работе, которую нам предстоит совершить. Но многочисленные знаки заставляют предположить, что пройдет не так много времени, и колония будет уничтожена. Если ваш вид нас обнаружит, то определенно попытается стереть нас с лица земли, а мы пока не в состоянии себя защитить. Лангаци убеждает нас (и он прав) посвятить все силы духовной части нашей работы, чтобы завершить как можно большую ее часть, прежде чем наступит конец. Но ничто не мешает нам оставить записи о нашем небольшом приключении в качестве путеводной нити для тех сверхлюдей, что придут следом, чтобы попытаться основать новый мир, а также для пользы самых развитых особей Homo Sapiens. Лангаци будет отвечать за записи для сверхлюдей. Записи же для вашего вида будут содержать описание только известной вам реальности, и ты прекрасно справишься с этой работой».

К тому времени я был достаточно успешным вольным журналистом, у меня были планы на будущее. Мы с Бертой поженились, и она ждала ребенка. И все же я с радостью принял приглашение. В тот же день я навел справки касательно транспортировки до Вальпараисо и написал Джону письмо (до востребования), чтобы они ждали моего прибытия.

Чувствуя себя виноватым, я сообщил новости Берте. Она расстроилась, но сказала: «Разумеется, если Джон хочет, чтобы ты приехал, ты должен ехать». Затем я заглянул к Уэйнрайтам. Пакс чрезвычайно удивила меня, когда прервала, едва я начал рассказывать о письме, и ответила: «Я знаю. Уже несколько недель Джон посылал мне видения острова и даже со мной разговаривал. Он рассказал, что попросит тебя приехать».

Глава XX. Жизнь колонии

Когда я прибыл в Вальпараисо, «Скат» под управлением Нг-Ганко и Кеми уже дожидался меня. С тех пор как я видел их в последний раз, почти четыре года назад, юноши заметно повзрослели. Время, проведенное в заботах о колонии, как будто ускорило их естественное развитие. Нг-Ганко, например, исполнилось шестнадцать лет, хотя внешне можно было дать двенадцать. Теперь он обрел грацию и серьезность, которых я от него не ожидал. Обоим членам команды, по всей видимости, не терпелось выйти в море. Я спросил, были ли у них какие-то срочные дела на острове. «Нет, – ответил Нг-Ганко. – Но нам, возможно, осталось жить не больше года, и мы любим свой остров и всех наших друзей. Мы хотим поскорее попасть домой».

Как только мой багаж и несколько ящиков с книгами были перевезены на «Скат», мы отправились в путь. Стояла жаркая погода, и Нг-Ганко с Кеми при первой же возможности избавились от одежды. Светлая кожа Кеми загорела до цвета темного тикового дерева, которым был обшит «Скат».

Когда мы были в сорока милях от острова, стоявший у руля Кеми заметил, переводя взгляд с гироскопического на магнитный компас: «Кажется, они используют отклоняющее устройство. Значит, какой-то корабль подошел слишком близко, и они пытаются сбить его с курса». И он принялся объяснять, что на острове было устройство, позволявшее влиять на работу магнитных компасов на расстоянии до пятидесяти миль. И это был уже четвертый раз, когда им пришлось воспользоваться.

Наконец, мы увидели остров – крохотный серый бугорок на горизонте. По мере того как мы приближались, он рос, пока не превратился в двойную гору. Но даже когда мы оказались достаточно близко к берегу, я не сумел различить каких-либо признаков жилья. Нг-Ганко пояснил, что все здания были возведены таким образом, чтобы оставаться как можно менее заметными. Только когда перед нами распахнула объятия внешняя гавань, я различил выглядывавший из зарослей угол деревянного строения. И только когда мы вошли во внутреннюю гавань, я увидел все поселение. Оно состояло из немногочисленных деревянных построек, за которыми на склоне возвышалось большое каменное здание. Деревянные дома, как мне сказали, принадлежали жителям колонии. Каменное строение было одновременно библиотекой и домом для собраний. На берегу залива были и другие строения, в том числе каменная силовая станция. В некотором отдалении находилась группа деревянных сараев – временные лаборатории.