Создатель звезд

Галактика, ибо теперь ее уже можно было так называть, продолжала вращаться с завораживающе постоянной скоростью. Спутанные кудри ее звездных потоков разметались по темному небу. Теперь она напоминала огромное белое сомбреро, тулья которого представляла собой сияющую массу, а широкие поля – туманное звездное пространство. Впрочем, напоминала она и кардинальскую шапку, вращающуюся в пространстве. Два длинных спиральных звездных потока выглядели как две длинных колышущихся кисточки. Износившиеся края полей оторвались и стали субгалактиками, вращающимися вокруг основной галактической системы. Вращалась не только тулья, вращалось все; и поскольку «шляпа» была наклонена к нам, ее «поля» выглядели очень узким овалом, дальний край которого, скрывавшийся за светящейся внутренней субстанцией туманности и звездами и состоявший из несветящейся материи, представлял собой тонкую темную, трудно различимую линию, и, стараясь получше разглядеть структуру этого сверкающего и переливающегося чуда – самого большого объекта в космосе, – мы обнаружили, что наше новое зрение, хоть и охватывает всю эту галактику и другие, каждую отдельную звезду воспринимает при этом как маленький диск, столь же далекий от своего ближайшего соседа, как бутылочная пробка, колышущаяся на поверхности Северного Ледовитого океана, далека от такой же пробки, плавающей у побережья Антарктиды. Таким образом, несмотря на сказочную сияющую красоту общих очертаний Галактики, мы воспринимали ее и как пустоту, очень скупо украшенную блестками.

Наблюдая за звездами повнимательнее, мы увидели, что они перемещаются группами, подобно косякам рыбы, и пути этих потоков иногда пересекаются. Звезды разных потоков, пути которых пересеклись, искажали путь друг друга и, поочередно подвергаясь воздействию разных своих соседок, описывали широкие дуги. Тем самым, несмотря на удаленность звезд друг от друга, они до смешного напоминали маленькие живые существа, издалека присматривающиеся друг к другу. Полетав вокруг друг друга, они удалялись либо, что было реже, сближались, образовав двойную звезду.

Для нас время бежало так быстро, что целые эпохи спрессовывались в мгновения. Мы видели, как из материи туманности выделялись первые звезды – багровые гиганты, которые, впрочем, на большом расстоянии казались микроскопическими точками. На удивление большое их количество, вероятно из-за центробежной силы при вращении, оказалось разорвано на части и образовало двойные звезды, и в небе становилось все больше этих вальсирующих пар. Оставшиеся гигантские звезды тем временем медленно уменьшались в объеме и становились все ярче. Их первоначальный красный цвет сменился желтым, а затем – ослепительно белым и голубым, в то время как вокруг них рождались другие молодые гиганты, которые съеживались еще больше и меняли цвет на желтый или на слабо-красный. Мы увидели, как самые старые звезды стали гаснуть одна за другой, словно искры на ветру. Их «смертность» росла медленно, но уверенно. Время от времени вспыхивала «новая» звезда, на мгновение озаряла мириады своих соседей и тут же гасла. То тут, то там с невероятной быстротой пульсировали «переменные» звезды. Иногда мы видели, как к паре звезд, образовавших двойную звезду, настолько приближалась какая-нибудь третья звезда, что между ними протягивались нити их субстанции. Напрягая наше сверхъестественное зрение, мы видели, как эти нити ломаются и сгущаются, превращаясь в планеты. И мы приходили в ужас от крайне малого количества и крайне малого размера этих зернышек жизни, разбросанных на огромном мертвом звездном поле.

Но сами звезды производили впечатление бьющей через край жизненной силы. Странно, но движение этих заурядных физических предметов – всего лишь огненных шаров, перемещающихся и вращающихся в соответствии с геометрией самых маленьких частиц, – казалось полным жизни и поиска. Да и вся Галактика казалась полной жизни и своим замысловатым узором звездных потоков, напоминала пронизанную потоками веществ живую клетку: ее длинные спирали напоминали усики, светящийся центр – ядро. Да, это большое и очаровательное существо должно быть чем-то живым, обладающим разумом и осознающим существование других, не похожих на него созданий.

Тут мы обуздали нашу буйную фантазию, ибо вспомнили, что жизнь может зацепиться только за очень немногочисленные зернышки, называемые планетами, и что все это грандиозное количество блуждающих бриллиантов – не что иное, как транжирство энергии сгорания.