Создатель звезд

Томас и удивлялся, и радовался тому, как Сириус устроился в новой жизни. Казалось, пес перерос романтические мечтания и примирился с ролью неотъемлемой части лаборатории. Однако во втором семестре Сириус, наружно по-прежнему наслаждаясь работой, в глубине души все больше тревожился и бунтовал, чувствуя, что такая спокойна, беспечная жизнь — «не для него».

Прежде всего его мучил недостаток физической активности. Порой пес отгуливал несколько миль рысцой по прогулочным дорожкам, но при этом скучал, да и мысль о верном телохранителе на велосипеде его угнетала. Заставить себя бегать ежедневно он не сумел, и оттого страдал запорами и приступами хандры. Его все сильней мучила ностальгия по пустошам с их туманами и густым запахом овец, по трудной работе и простым победам. Он с любовью вспоминал Пага, который казался ему куда реальнее донов и их жен.

Смутно он сознавал свое моральное падение. Ему все труднее было заставлять себя заниматься чем-то против воли. Не то, чтобы он стал вовсе неспособен к умственным усилиям: интеллектуальную работу он пока исполнял довольно скрупулезно — но ведь она ему нравилась. А вот сдерживать обычные эгоистичные позывы в отношении с двуногими ближними удавалось не всегда. И все труднее становилось здраво оценивать самого себя.

Приведем для примера проблемы с суками. Те немногие суки, что встречались ему на улицах Кембриджа, были для Сириуса слишком мелкими, и к тому же хозяева усердно отбивали у них естественные ароматы, отчего потенциальные любовники воспринимали этих собак как вонючих старух. Сириус потребовал, чтобы Томас, раз уж в Кембридже совсем нет условий для занятий любовью, обеспечил его привозными подругами. Не ожидает ли тот, что здоровый молодой пес, лишенный секса, сохранит душевное равновесие? И ему стали поставлять привлекательных молодых сук — в подходящие моменты доставляли их в его помещение, рассматривая все это как сложный и долговременный эксперимент с участием Сириуса. Кстати говоря, лаборатория проанализировала химический состав запахов, которые возбуждали пса, и довольно успешно подбирала соответствующих самок. Но они не утоляли, а только разжигали его аппетит. Сириус чуть не каждый день получал себе суку, и всегда оставался неудовлетворенным. Он становился все переборчивее и ненасытней. Томас советовал ему взять себя в руки, чтобы не истощать сил, потребных для интеллектуальной деятельности. Сириус соглашался, но обуздать себя не мог. В его любви появились ноты садизма. Однажды поднялся страшный шум, когда он при случке вонзил зубы в шею суки.

Этот инцидент, кажется, напугал и самого Сириуса. Он переменился: страшась поднимающихся в нем темных сил, сделал отчаянную попытку собраться. И твердо решил немедленно покинуть Кембридж, вернуться на время в Уэльс, к овцам. Томас нехотя согласился, что так будет лучше, но заметил, что для исполнения обычной пастушеской работы его питомцу понадобится не одна неделя усердных тренировок. И был как нельзя более прав. Томасу пришлось бы просить Пага принять к себе пса на месяц просто как гостя. Этот план постоянно обсуждался, однако Сириус почему-то не мог согласиться на столь унизительный для него вариант.

За неимением лучшего, он просто остался в Кембридже до конца семестра. На пасхальных каникулах он вернулся в Уэльс, чтобы как следует подготовиться к пастушескому сезону в Кумберленде. К сожалению, для него не нашлось подходящего места, и после каникул Сириус вернулся к соблазнам Кембриджа.

В прежнем окружении он с роковой легкостью ввернулся к прежнему образу жизни. Лаборатория, встречи с учеными друзьями Томаса, бессистемное чтение книг по биологии и другим наукам, порядочно философии, работа над монографиями и заметками к «Фонарному столбу» и «За фонарным столбом», изысканное общество, в котором жены донов едва ли не носили его на руках, недостаток упражнений, череда сук… все это сказывалось на его здоровье и портило характер. Он все больше походил на избалованную примадонну. А в самой глубине его души таилась растерянность. чувство полной бесполезности и бессилия перед волей человека.

Наконец, испугавшись очередного припадка садизма, он в страхе перед безумием снова собрал все силы для возвращения к себе. Он назначил себе курс строгой самодисциплины и аскетизма. Больше никаких сук. Паек урезать вдвое. Время от времени поститься и «молится каким ни на есть богам». Тренироваться. Прилежно помогать сотрудникам лаборатории в экспериментах. И вернуться к писательству. потому что в последнее время пес забросил даже работу над книгами, которую продолжал еще долго после того, как все прочее перестало его интересовать.

И в самом деле, некоторое время Сириус вел суровую жизнь, лишь иногда позволяя себе маленькие слабости, но довольно скоро решимость его ослабела и он скатился к прежнему. Пса охватил ужас, он чувствовал себя одиноким в любом обществе. Сириус отчаянно нуждался в Плакси и послал ей записку с приглашением на долгую прогулку.