Создатель кошмаров

— Я?! — Он со смешком прижал обе руки к сердцу. — Ничего. Абсолютно. Кроме пожелания благополучия, успеха и процветания для вас обоих.

— Поэтому ты нас чуть не убил? — хмуро осведомилась Хэл, выступая из-за моего плеча.

— Нет, моя дорогая тенебрис Хэлена, — улыбнулся он нежно. — Если бы я хотел убить, вы бы сейчас со мной не разговаривали.

— Я не тенебрис, — резко ответила моя ученица, хотя впервые в жизни слышала вежливое обращение к гурии. — И уж тем более, не твоя.

Морфей рассмеялся, махнул рукой.

— Мом с тобой. Своя, моя, ничья… Это уже не имеет значения. Я здесь выполняю роль быстроногого Гермеса. Передаю послание. С тобой желают встретиться, Аметист.

— Кто?

— Давний знакомый.

Он отступил на шаг и ушел. Стек под пол, впитался в доски и просочился в трещины.

Моя искаженная комната покрылась разломами, сквозь них хлынул ледяной белый свет. Я невольно прикрыл глаза, а когда открыл, увидел, что все вокруг изменилось. Декорации переделали. Вышвырнули мебель комнаты пыток, расширили стены, содрали со стен клочья обоев.

Нас поместили в полутемный холодный зал, окна которого выходили в кромешную темноту. Там не было ни единого блеклого пятна — только густой деготь тьмы, размазанный по стеклам.

Черный полированный пол. Плиты покрыты изморозью. Тонкие узоры похрустывали под ногами, таяли и тут же вновь оплетали камень.

В конце зала стояло кресло. Конструкция из металла, дерева и кожи. Перекрученная, словно клетка ламии, изогнутая. Из пола к ней тянулись прозрачные трубки, по которым текла жидкость. Холодная, судя по тому, что длинные сосуды также покрывал иней. Они срастались с руками и ногами сидящего человека, заползали в бледную, обнаженную плоть, поднимали синюшные ткани на горле и пульсировали, оплетая грудную клетку.

Белая кожа, белые волосы, словно прилипшие к черепу с одной стороны, с другой — красный, незаживающий рубец, воспаленно-розовые, как будто обожженные, веки, губы в трещинах. На нижней — россыпь подсыхающих кровавых точек.

Поза напряженная и перекошенная. Казалось, телу сновидения невыносимо больно, и оно изгибается, выламывается, чтобы принять положение, в котором эта боль станет наиболее терпимой.

За спинкой трона-киберкресла замерла черноволосая девушка азиатской внешности. С хмурым лицом, высокая, достаточно атлетического телосложения… Нет, не девушка — понял я, присмотревшись. Широкие кисти, тяжелые запястья, выпирающий кадык на шее. Катой.

Он всегда имел пристрастие к переделанным людям.

Тайгер был прав, как всегда. Нельзя быть уверенным в смерти дэймоса.

Хэл, стоящая плечом к плечу со мной, выпрямилась, подняла голову. Готовая сражаться рядом, если понадобится. Она не знала того, кто сидел перед нами, но почувствовала смертельную опасность, исходящую от него. Я крепко сжал ее холодную ладонь, и ученица слегка расслабилась.

Тело в кресле пошевелилось, трубки, ползущие из пола, натянулись.

— Аметист… — произнесли обожженные губы, кривясь на сторону. Обнажились багровые десны, тоже опаленные. Словно он пил огонь, и тот навсегда окрасил его рот несмываемым цветом пламени.

— Альбинос, — отозвался я.

Я не испытывал страха при виде ожившего призрака из прошлого. Только глубокое удовлетворение от того, что сделал с ним мой учитель. Пламя Феникса обожгло его навечно, и он тщетно пытался охладиться льдом, запуская его по своим венам.

Он смотрел на меня белесыми глазами, обвитыми выступающими кровеносными сосудами, с жадной ненавистью.

— Твой учитель мертв, — произнес он.

— Ты тоже не выглядишь особо живым.

— А ты выглядишь испорченным. — Альбинос скривился, из его нижней губы потянулась ниточка крови, закапала на голую грудь.

Катой, стоящий за его креслом, вышел вперед, присел на корточки напротив господина, на его полуобнаженной спине я увидел черную татуировку — атакующая змея — и вспомнил, что видел точно такой же рисунок на теле девушки в клубе Баннгока из нелицензионного сна, когда вытаскивал Никоса. Вот, значит, кто наблюдал за мной тогда. Новый прислужник Альбиноса… Катой провел кусочком льда по его рту, вытер платком размытые капли.

«Феникс заставил тебя есть огонь, — подумал я с мстительным удовольствием, — и ты глотал, давясь и захлебываясь. А теперь пытаешься охладиться, но пламя продолжает жечь тебя… Интересно, что с ним происходит в реальности?»

— Ты знаком с Мираж? — прохрипел танатос, сделав движение, словно собирался погладить свою новую игрушку по голове.

— Мираж мертва. Ты убил ее.

— Этот новый. Новая.

Крадущий сны выпрямился, посмотрел на меня черными, ничего не выражающими глазами и снова встал за кресло господина.

— Ты был нужен мне, Аметист. Ты мог быть со мной. Но теперь ты ничто. Перекованный, жалкий, бракованный.

Он выплевывал последние слова одно за другим, и кровавые брызги летели с его губ.

— Какую же глупость ты сделал! Такой редкий, ценный дар. Ты был нужен мне. Но теперь бесполезен.

— Зачем я тебе понадобился так сильно, Альбинос?

— Не ты, а твой дар искусителя.