Созданные для любви

В положенное время Нэт и Томас были уложены спать, девочки готовились к занятиям, Робби говорил по телефону. Все уже поцеловали мать в щеку и пожелали родителям спокойной ночи. Дела были переделаны. Анетт надела ночную рубашку и легла в кровать рядом с мужем. Жан-Поль сидел, подложив под спину подушки, и читал. Очки съехали до середины его аристократического галльского носа — к счастью, близнецы унаследовали отцовский нос. Только теперь, сознавая, что может рассчитывать на поддержку и утешение мужа, Анетт наконец распечатала конверт. Прочитав первые строчки, она фыркнула.

— В чем дело? — спросил Жан-Поль.

— Для начала она выражает надежду, что у меня все в порядке, потому что, видите ли, никто из сестер не сообщал ей об обратном. Бедная мама, она все еще пытается делать вид, будто мы — одна большая дружная семья. Но если бы кто-то из нас семерых и заболел, ни Кэролайн, ни Лиа не узнали бы об этом, ведь я с ними уже несколько недель даже по телефону не говорила.

— Это печально, — без упрека заметил Жан-Поль. — Тебе бы понравилось, если бы наши дети, повзрослев, стали чужими друг другу?

— Это было бы ужасно, потому-то я и стараюсь, чтобы они росли дружными. Им не нужно соревноваться друг с другом за время и внимание матери, как в свое время соревновались мы.

Анетт стала читать дальше и через несколько секунд проворчала:

— Только что приехала из Палм-Спрингс, пишет, что там тише, чем в Филадельфии. Она ахнула. — Господи, она продала дом! И купила другой. В штате Мэн!

Анетт нахмурилась и повернулась к мужу: — Ерунда какая-то.

— Почему ерунда?

— Моя мама прежде всего светская женщина, ее невозможно представить вне общества. Но в Мэне она никого не знает! — Анетт вернулась к письму, комментируя вполголоса: — И речь идет даже не о Портленде; она собирается перебраться в маленький прибрежный городок, нечто вроде колонии художников, как она пишет. Господи, ведь ей же скоро семьдесят! — Анетт снова повернулась к Жан- Полю, на этот раз ей нужно было, чтобы он ее подбодрил: даже считая Джинни плохой матерью, она не могла не задумываться с тревогой о том, что мать стареет. — Да, в следующий день рождения ей исполнится семьдесят.

— Твой отец дожил до преклонного возраста.

— Да, но мать — совсем другое дело, она выглядит максимум на шестьдесят.

— И она женщина, поэтому ты отождествляешь себя с ней.

— Нет, нисколько! — Избегая насмешливого взгляд мужа, Анетт снова уткнулась в письмо, но продолжала отпускать замечания по поводу прочитанного. — Поместье называется Старз-Энд, она пишет, что это ее подарок самой себе ко дню рождения. «Есть прекрасный парк. Лиа он понравится, она сможет срезать цветы и составлять букеты по своему вкусу и для собственного удовольствия». Вот только в мэнской глуши некому будет расточать охи и ахи по поводу ее способностей как декоратора.

— Анетт! — Жан-Поль укоризненно покачал головой. Но старая обида не давала Анетт покоя.

— Не беда, охать и ахать сможет мама. Лиа всегда была ее любимицей.

— Полно, не говори так.

— Но это правда. Из нас троих только Лиа хоть сколько-нибудь интересовалась загородным клубом. Ого, Джинни просит меня об услуге! — Анетт сухо усмехнулась. — Пишет, что я имею право отказаться. Удивительная чуткость!

—Анетт!

Укоризненные нотки в голосе Жан-Поля стали еще заметнее, и Анетт все-таки кольнула совесть.

—Извини, когда дело касается моей матери, мне трудно быть великодушной.

Она замолчала и стала читать дальше. В спальне на некоторое время стало тихо, пока Жан-Поль не зашуршал бумагами, откладывая их в сторону.

— Ну как?

— Эта женщина меня удивляет, честное слово. — Анетт заглянула в конверт и швырнула его на тумбочку. — Она прислала билет на самолет. Хочет, чтобы я потратила последние две недели июня, помогая ей обустроиться на новом месте. Она пишет, что всегда восхищалась атмосферой уюта и тепла, которая царит в нашем доме. Как будто тепло и уют определяются интерьером! Неужели она не понимает, что это зависит от людей, а не от вещей!

— Она хочет, чтобы ты декорировала ее дом? — удивился Жан-Поль.

— Не совсем так, скорее, чтобы я помогла обжить новое место, вроде как благословила его.

—Что ж, кажется, поездка обещает быть интересной.

Жан-Поль явно говорил серьезно, Анетт резко повернулась к мужу:

— Я никуда не поеду! У меня есть дела дома, которые для меня важнее, чем каприз Джинни. Не могу же я просто так взять и уехать на две недели. Я не обязана оказывать ей услугу, она для меня никогда ничего не делала. Я понимаю, если бы она прислала билеты для тебя и для детей, но такое ей даже в голову не пришло. Она не представляет, насколько для меня важна семья.

— Вероятно, она решила, что дети будут в школе.