Совсем недавно… Повесть

Когда Найт вошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, сел, Тищенко не без удивления взглянул на него. С этим новым знакомым у Тищенко были связаны воспоминания не ахти какие приятные, и он хотел вообще прекратить знакомство. Поэтому он сразу же протянул деньги.

Но Найт отвел руку:

- Не надо. Садитесь, поговорим. Вы случайно не припомните, как три года назад приезжали на завод «Электрик»?

- Помню, конечно.

- А может, вспомните, как в частной беседе рассказали некоторые подробности об исследованиях в области блиндированной стали?

- Я не понимаю вас, - нахмурился Тищенко; у него дрогнули кончики губ, и Найт с удовольствием отметил: помнит!

- Так я это к тому говорю, что разведка… ну, как пишут, одного иностранного государства - была очень довольна этими сведениями. Теперь вы поняли меня? - Заметив, что у Тищенко сжались кулаки и он приподнялся со стула, Найт коротко бросил ему: - Сидите спокойно, иначе… - и он выразительно хлопнул себя по заднему карману брюк.

Тищенко, очевидно, испугался угрозы и сел обратно; лицо у него было именно такое, какое хотел видеть Найт, - лиловое лицо и испуганные, расширенные глаза.

- Вам, - так же ровно, словно то, что он говорил, было заучено наизусть, продолжал Найт, - вам после всех ваших передряг, мне кажется, не особенно приятно будет, если на работе узнают об этом. Так же неприятно будет вам, если в одно уважаемое учреждение придет ваша расписка в получении пятисот рублей - отнюдь не от моей тещи… Ну, и затем ваш служебный пропуск, который вы передали мне для прохода на завод. Кажется, перспектива ясная?

- Что… что вам нужно от меня? - еле прошептал Тищенко. - Я…

- В деньгах недостатка не будет, - вскользь заметил Найт. - Вот вам еще пятьсот рублей.

- Вы… вы…

- Выбирайте, - пожал плечами Найт. - Но учтите всё-таки: за то, что вы уже сделали, вас по головке не погладят.

Тищенко сразу же обмяк, у него недолго хватило сил сопротивляться. Найт поднялся:

- Как видите, я ничего не прошу от вас, ничего не требую, кроме… На днях начнется плавка для третьей турбины. Постарайтесь изменить рецептуру стали, это в ваших возможностях и… интересах. Вы поняли меня?

Тищенко смотрел на него невидящими глазами, - Найту пришлось повторить вопрос.

- Да, - выдохнул Тищенко.

- И вот что еще: у нас соглашение джентльменское. Я не требую от вас никаких расписок, никаких знаков солидарности. Всё остается между вами и мной. Когда я буду убежден в том, что вы эту мою просьбу выполнили, я возвращу вам вашу расписку о деньгах и служебный пропуск.

Уже подходя к двери, он снова обернулся:

- Кстати, не вздумайте делать глупостей. Меня схватить невозможно, а я, к тому же, не один… Да глядите вы веселей, ей-богу ничего страшного не происходит.

Найт вышел на улицу; были сумерки, но фонари еще не зажглись, и улица освещалась только тем светом, который лился из настежь открытых окон домов. Он дошел до угла дома. Здесь был разбит сквер, и Найт, почувствовав, как его всё-таки измотала эта беседа, сел на скамейку. «Впрочем, - думал он попрежнему о Тищенко, - если он не выбросится сейчас из окна, не повесится на собственных помочах, то, значит, он запутался основательно. Посижу, подожду на всякий случай, благо вечер хорош, и я один».

Найт чуть не пропустил Тищенко, задумавшись. Тот прошел быстро, слишком быстро, чтобы заметить Найта, сидевшего та скамейке. Тогда, отбросив папиросу, Найт вскочил и пошел следом.

Когда Найт увидел, как Тищенко свернул в один подъезд и как за ним хлопнула дверь, когда Найт поравнялся с этим подъездом и прочел, что было написано на стеклянной доске у входа, он быстро зашагал прочь, словно сейчас, сразу же, оттуда могли выйти люди, уже ищущие его.

А тут еще разом зажглись фонари, и стало светло, как днем, и Найту казалось, что встречные прохожие подозрительно оглядываются. Он свернул в темный переулок и стал пробираться к своему жилью, держась темноты. Надо убираться из Высоцка.

А Виктор Осипович?.. Что ж, его могут поймать, а могут и не поймать. Чёрт с ним, - он смертник, Найт даже не задумывался о его судьбе. Пропадет так пропадет, деньги за него получит он - Найт. У него была нехитрая философия: на других плевать, лишь бы мне уцелеть.

Он никуда не выходил два дня. Наконец, Виктор Осипович, так ничего и не узнавший о провале вербовки, сказал Найту:

- Завтра состоится плавка для новой турбины.

В литейном цехе на полу возились формовщики, шуршали чертежами, издали было смешно на них глядеть: будто взрослые, уподобившись ребятишкам, играют в песочек. Когда Виктор Осипович передал результаты своих наблюдений Найту, тот вздрогнул и заметно побледнел.

- Что отливают сначала? - спросил он.

- Лопасти турбины, - ответил Виктор Осипович.

- А потом?

- Не знаю.

- Начинайте с лопасти, - приказал Найт.