Совсем недавно…

— Нет, нет, — и продавец уже слушал следующего покупателя. Хиггинс осмотрел ящики, вздохнул и пошел к выходу. То же самое произошло и в другом магазине, и в третьем. Курбатов уже начал опасаться, что Хиггинс заметит его.

В четвертом, самом большом магазине продавец ответил:

— Пока нет, но скоро будут.

— Когда?

— Точно вам не скажу, но зайдите завтра, я вам приготовлю. Какой вам нужен номер?

Курбатов насторожился, — это походило на пароль.

— Что вы можете предложить сейчас?

— Сейчас? Есть неплохие скороходовские туфли, на двести тридцать рублей, — продавец снял с полки и поставил перед Хиггинсом коробку, тот сел и начал примерять. Курбатов оглянулся. Неподалеку стоял один из помощников Звягинцева, можно было уходить, но Курбатов медлил. Он напряженно думал: как сейчас достать эту пару обуви? Быть может, внутри что-нибудь вложено! Продавец выписал чек и, вежливо согнувшись, отдал Хиггинсу. «Сейчас он пойдет платить, — думал Курбатов. — Как же быть? Когда он возьмет ботинки — предложить ему триста рублей за них? Мол, спешу на поезд. Нет, чепуха! Не отдаст. Задержать Хиггинса? Рано, да и слишком важное решение, чтобы принимать его самому… Это всегда успеется».

Пока он думал, Хиггинс потолкался в отделе галантереи, поглядел на галстуки и пошел к выходу. Курбатов мельком оглянулся на продавца: тот провожал Хиггинса равнодушным взглядом. Продавца не удивило, значит, что клиент не платит по чеку.

Чек! Продавец написал всё, что было нужно, на чеке, и Хиггинс ушел!

Сейчас Курбатов решил приступить к третьему этапу своей работы. Два часа спустя, после спешного совещания у генерала, к тому же продавцу в тот же магазин пришел еще один посетитель и произнес пароль:

— Вы не получали партию полуботинок с застежками?

В этом был некоторый риск, если продавец ожидал только одного посетителя с паролем, — но и генерал и Курбатов решили пойти на него.

— Пока нет, — ответил продавец, — но скоро будут. — Он предложил скороходовские туфли за двести тридцать рублей и выписал чек. На чеке стояло: «Горская, Деповское шоссе, 3. Конст. Игн.».

3

Этим же вечером арестованного продавца допрашивал Курбатов:

— Фамилия?

— Кушелев, Федор Федорович.

— А настоящая?

— Это настоящая фамилия. По паспорту.

Курбатов нахмурился. Он видел: паспорт — чистейшая подделка. Однако арестованный намерен запираться.

— Скажите, что это за адрес: Деповская, три, Константин Игнатьевич?

— Я не знаю, меня просили передать…

— Кому?

— Кто спросит… Я вам всё расскажу, только не думайте, я не шпион, нет.

Курбатов усмехнулся: «Сейчас будет выдана слезная история». Кушелев говорил, глотая слюну, и длинными сухими пальцами оттягивал воротник:

— Я ничего не хотел делать, но, понимаете, ко мне домой пришли…

— Кстати, где вы живете? — перебил его Курбатов. Кушелев назвал адрес, указанный в паспорте.

— Это коммунальная квартира?

— Д-да…

— Неужели вы так наивны и думаете, что мы не проверили, Кушелев? Там вы никогда не жили. Ну, продолжайте. Куда же к вам пришли?

— Пришли?.. Ладно, теперь всё равно. — Он выпрямился, пальцы, сцепленные вместе, уже не ползли к тугому воротнику рубашки. — Я был связан с одной женщиной, ее звали Аней Басовой. Мы были знакомы месяц, потом она сказала мне, что я уже завербован и чтоб не рыпался, иначе она пошлет сюда, к вам, документы.

— Какие документы?

— Я… Мы веселились. Ну, выпили. Я не помню. О чем-то говорили. Что-то сунули мне подписать.

Он замолчал, собираясь с мыслями, но Курбатов торопил его:

— Дальше, дальше.

— Дальше, я жил у нее три месяца, это где-то на Приморском шоссе, я адреса не знаю. А потом она сказала мне, чтобы я поступил работать в магазин, что ко мне придут и спросят…

— Про ботинки с застежками?

— А? Да, да, про ботинки. Мне сообщили, что если я выполню это дело, то возвратят мой документ — тот, который я подписал. Поверьте мне…

— Кто обещал?

— Она. Аня.

— Могли бы вы найти дом, где она жила?

— Нет, вряд ли.

— Вы говорите неправду.

Кушелев привстал, кладя растопыренную пятерню на сердце, у него даже слёзы навернулись на глаза:

— Товарищ… простите, не знаю вашего звания…

Курбатов резко оборвал его:

— Я вам не товарищ. Садитесь и говорите правду, всю правду. Когда и как вы были завербованы? Где, кто вас вербовал? Начинайте.

— Я сказал правду, — прошептал Кушелев. — Ей-богу, правду, вы просто не хотите верить мне. Я сам ошарашен. Работать два дня и…

— Значит, вы работаете только два дня?

— Да. В магазине.

— Ловко работаете, — улыбнулся Курбатов. Арестованный тоже засмеялся, мелко и дробно, и развел руками.

Курбатову вдруг стало тошно смотреть на этого человека; майор встал, прошелся по комнате и сказал:

— А почему вы уволились из ресторана «Северный»?

Курбатов увидел, что у человека, сидевшего перед ним, вздрогнули плечи и он снова начал растягивать воротник.

— Я там никогда не работал… А чёрт с ним, всё равно. Погубила она меня. Ну да, работал, и хотел жить честно.

— Аня виновата?

— Да. Будь она проклята!

Курбатов перегнулся и спросил тихо, не скрывая насмешки:

— И отравить Позднышева рыбным ядом тоже она велела?