Совсем как ты

– Но вы не уверены, – скорбно подхватил Джозеф.

– Только потому, что я не на сто процентов уловила смысл.

– Вначале я говорил, что суперское бывает разных видов… Я ошибся. Бывает только горячо и холодно.

– Это как раз до меня дошло.

– Ох…

– Тут сложностей не возникло. Вначале сказал «более одного вида», потом сказал «только одного вида».

– Так в чем же вы не уверены?

– Видимо, в том, почему это прозвучало сомнительно.

– Да потому, что я пытался сказать: вы – горячая. Кошмар.

Он покачал головой, тем самым подчеркнув идиотизм такой трактовки.

Они оказались на распутье. Добавить было нечего, разве что перевести разговор в неизведанную плоскость. Это напоминало партию в шахматы, но только в ее исполнении: она всегда искала ход, способный оживить игру.

– Ты очень милый. Спасибо тебе.

Она нашла нечто годное. Этого хватило еще на пару секунд.

Джозеф опять встал.

– Я, наверно, пойду.

– Ладно. Есть какая-то особая причина?

– Не хочу выслушивать, какой я милый.

– Господи. Да нет же, я не то имела в виду.

– А что же?

– Тебе послышалась снисходительность?

– Конечно.

– Я этого не хотела.

– Тогда я не знаю, чего вы хотите.

– Неужели? Ну, не знаю, как еще выразиться, если не… ну, если не с крайней степенью откровенности.

Он вновь опустился на диван и поцеловал ее. С этого все и началось.

6

Та ночь, когда Люси и Джозеф впервые спали вместе, вошла в историю под названием «Ночь без джаза», хотя название это вскоре подверглось разным преобразованиям: «Ночь с избытком джаза», например, или (когда Джозеф стал понимать, что Люси не обидится) в подражание «Джазу ФМ», «Джаз ФЛ» – сокращение от непристойного «фак Люси». Однажды в ночь с субботы на воскресенье, когда дети гостили с ночевкой каждый у своего одноклассника, проходил джазовый фестиваль. Поскольку в тот период Пол не забирал к себе сыновей на выходные, фестиваль стал особым событием, которое следовало использовать по полной.

– Мы не попутали берега? – спросил потом Джозеф.

Люси, притулившись к сгибу его локтя, лежала на диване в одной футболке.

– Я – нет, – ответила Люси.

– Я тоже.

– Я бы не прочь еще раз так попутать.

И на этом самокопание завершилось.

На первых порах Люси терзалась от собственной уязвимости. Для сорокадвухлетней женщины она была в хорошей форме, и тем не менее на ее теле читалось «сорок два года», тогда как приличная форма сохранялась не за счет интенсивных занятий йогой с личным тренером, а благодаря ограничениям в шоколаде и эпизодическим посещениям спортзала. Куда только делись прежняя упругость и гладкость? Будь они с Джозефом ровесниками, она бы об этом даже не задумалась, а так от его ласк ей в голову лезли мысли о том, что он определенно привык к совершенно другим ощущениям: и здесь, и там, и даже – в особенности – вот тут. Она не снимала футболку, чтобы лишний раз его не шокировать, но с таким же успехом, наверное, могла бы закрыть глаза, рассчитывая стать невидимкой, потому что у него было предостаточно способов раскрыть ее секреты. И какой тогда смысл их оберегать? Если ему что-то не нравится на вид или на ощупь, ну и не надо. Хотя в отсутствии пылкости его было не упрекнуть. В постели им владело только лестное для нее возбуждение.

Поначалу секс доставлял радость, но не приносил полного удовлетворения в том смысле, какой вкладывал в это слово старый добрый «Космополитен». Джозеф проявлял чрезмерное нетерпение, а над ней довлели устоявшиеся привычки и техники. Она не изображала того, чего на самом деле не испытывала, и по прошествии недолгого времени Джозеф спросил, есть ли способ сделать так, чтобы все получилось. Эту науку он схватывал на лету, и через несколько дней, то есть ночей, то есть свиданий – как правильнее? – у них наступил золотой век.

«Но достаточно ли этого?» – постоянно спрашивала себя Люси. И сама тут же уточняла: «Достаточно для чего?» Ответ, правда, тоже подворачивался быстро и мог развеять любые сомнения. Она была счастлива, она нежилась в мыльном пузыре и видела лишь одну причину его проткнуть: никакие мыльные пузыри не составляют реальной жизни. Мыльные пузыри, однако, делают жизнь сносной, и фокус в том, чтобы выдуть их как можно больше. Есть пузыри – новорожденные младенцы, пузыри – свадебные путешествия, пузыри – карьерные успехи; а также пузыри – новые друзья, пузыри – удачные выходные; бывают и крошечные пузырьки-телесериалы, пузырьки-застолья, пузырьки-вечеринки. Каждый пузырь лопается сам по себе, и тогда надо поскорее добраться до следующего. Бывали времена, когда жизнь не искрилась легкими пузырьками. А давила тяжестью.